Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда - [4]
Волости эти не только не были связаны между собой никакой общей государственной властью, но и, весьма часто, не сознавали общих политических интересов по отношению к иноплеменникам; каждая волость и каждый вождь действовали на свою руку, независимо, иногда в союзе друг с другом, иногда врозь и даже во вред друг другу.
Черты эти яснее всего выступают в сказаниях Ипатьевской летописи о борьбе галицко-волынских князей с ятвягами. Так, под 1248 годом, рассказывая о победе, одержанной Васильком Романовичем над ятвягами у Дрогичина, летописец говорит, что в битве «убито бысть князий ятвяжских сорок». Далее, описывая под 1256 годом большой поход на ятвягов Данила Романовича в союзе со многими русскими и польскими князьями, летописец передает следующие интересные подробности. Проводником Даниловой рати служил ятвяг Анкад, принявший на себя эту обязанность под условием, что его село будет пощажено. Русские полки напали на три волости или клана, носившие отдельные названия — злинцы, крисменцы и покинцы — и разорили их поселения. Они брали порознь ятвяжские села: Олдыкище, Привище, Корковичи и другие, причем соседние ятвяжские волости не являлись для подмоги пострадавшим. В Привищах был свой князь, который погиб в защите родного села. На другой день русские сожгли дом другого князя Стекинта, и, затем, явился в русский стан для переговоров третий ятвяжский князь Юндил.
Подобное же общественное устройство существовало в Пруссии. Еще в начале XII в., в сказании Виперта о смерти св. Брунона мы встречаем свидетельство о том, что пруссы жили под властью мелких волостных родоначальников; так, по словам сказания, св. Брунон успел убедить одного прусского царя, Нетимера, принять крещение вместе с его народом, состоявшим из 300 мужей, но, вслед за тем, владетель соседнего округа напал на владения Нетимера и предал казни миссионеров. В подробном рассказе Петра Дюсбурга о завоевании Пруссии крестоносцами весьма часто упоминаются имена туземных вождей, но из самого же рассказа видно, что власть их простиралась на весьма незначительные округи; несколько таких вождей упоминается обыкновенно в одно и то же время в различных местностях и каждый из них действует самостоятельно, не подчиняясь другому. Желая упрочить свое завоевание и подчинить своему господству прусское население посредством гражданских связей, крестоносцы признали дворянские права и оставили некоторую долю поземельных владений тем туземным владельцам, которые добровольно признали над собой власть ордена и приняли крещение. Что льготы эти относились не к более знатным и благородным лицам прусского происхождения, но к самостоятельным владельцам мелких независимых кланов, на то мы имеем указание в привилегии, данной магистром ордена крестоносцев городу Бартенштейну в 1332 году. Привилегия эта, определяя границы судебной власти магистрата, предоставляет ему право суда в стенах города и над пруссаками, которые различаются так: «Pruteni, sub regibus Prutenicalibus residentes et alii Pruteni advenae». Немецкие источники, упоминая о мелких литовских начальниках, не знают, какой титул западной феодальной иерархии следует применить к ним, и потому называют их безразлично именами: rex, regulus, dux, nobilis, magistratus, castellanus, capitaneus и т. д.
Такое же раздробление народа на многочисленные мелкие владения мы встречаем и во внутреннем быту собственной Литвы и Жмуди, хотя в этом отношении мы можем указать менее ясные источники. Единственным положительным свидетельством о существовании в Литве одновременно многих мелких князей мы обязаны Ипатьевской летописи. Здесь, под 1215 годом, передается известие о посольстве литовских князей к князьям галицким с целью заключить с ними договор; посольство это явилось от имени двадцати литовских и жмудских князей, имена которых приводятся летописцем. Подобный же факт является как единственный вывод, который мы можем добыть из темного, исполненного анахронизмов и искусственных сближений, текста Литовской летописи, изданной по списку Быховца.
Эта литовско-русская летопись, единственная, передающая сведения и предания о древнейшей литовской истории, представляет свод, составленный очень поздно — во второй половине XVI столетия. Составитель этой летописи собрал множество легенд, сложившихся в качестве местных и родовых преданий многих областей и фамилий литовских, но вместо того, чтобы передать материал в том виде, в каком он его собрал, составитель подвергнул его насильственной, искусственной группировке. Перенося современные себе понятия об обширности территории Литовского государства и о значении и преемственности великокняжеской власти на то отдаленное время, предания о котором дошли до него, составитель летописи т.н. Быховца разместил дошедшие до него сведения в последовательной связи и поместил имена князей в мнимом преемственном порядке, предполагая в каждом из них великого князя литовского в позднейшем значении этого титула.
