Очень странные увлечения Ноя Гипнотика - [86]

– В тумане?

– Ротор заявил, что он сумеет помочь, но все должно быть естественно. Без всяких «свиданий вслепую», без официальных приглашений, ничего такого. Чтобы не возникало ощущения нарочитости, иначе ты зажмешься.

– И что ты сделала?

– Ничего особенного. Я просто должна была привести тебя на вечеринку. А потом в библиотеку.

Теперь я понимаю, кого Ротор имел в виду, когда говорил «один я не справился бы», и вспоминаю: именно Вэл указала мне путь в библиотеку в доме Лонгмайров, и теперь, у нас в подвале, я вспоминаю, как давным-давно двое друзей смотрели «Через Вселенную». Тогда все было гораздо проще, а теперь слишком многое поменялось.

– Я не знаю, куда он тебя увел и что случилось. Уговор был про час в библиотеке, только и всего. Он сказал, что этого хватит.

– Он тебя обманул, Вэл.

– В каком смысле?

– Ротор не собирался мне помогать. Наверное, он слышал о моей травме и придумал байку насчет баскетболиста, зная, что ты клюнешь.

– Но зачем? – спрашивает Вэл.

Настало время сказать вслух правду:

– Ротор не просто загипнотизировал меня.

В ту ночь, впервые после того как я очнулся в доме Ротора, мне снова снится тот сон: комната другая и кровать другая, но та же ослепляющая яркость, те же буквы дрейфуют в воздухе и, собираясь в слова, составляют фразу «на особый манер», и снова Алан стоит в углу, весь промокший до нитки, он поворачивается и шевелит губами под Space Oddity, а рядом с кроватью пес пытается залаять, но не может.

92. на особый манер

Назавтра мама спозаранку врывается в комнату без стука:

– Проснись и пой, сынок. Нам пора.

Я уже проснулся и лежу, разглядывая потолок:

– Я не пойду в школу.

– А я и не про школу.

Я сажусь:

– Алан?

– У него все по-прежнему. У нас другие планы. Выезжаем через полчаса, – говорит она, выходя.

– Мам. – Она останавливается, но не оборачивается. – А Чикаго-Грейс по пути?

– Возможно.

Полчаса спустя я бережно погружаю розовый чемодан Пенни с черепом на боку на заднее сиденье маминого «ленд-ровера».

– А это зачем?

– Ни за чем, – отвечаю я. – Там куча комиксов, которые Алан оставил у меня. Думаю, ему приятно будет их увидеть, когда он очнется.

В Чикаго-Грейс мама паркуется на стоянке для посетителей и говорит, что подождет меня в машине. Я иду внутрь с чемоданом на прицепе, шагаю решительной походкой человека, который знает, куда идет, потому что уже бывал здесь.

Совсем не тот вид уверенности, какой нужен в коридоре госпиталя.

Вот только палата Алана пуста. Я спрашиваю у дежурного, куда Алана перевели, надеясь, что перемены означают улучшение.

– Так-так, – говорит он, находя имя Алана в компьютере. – Похоже, твой друг в восемнадцатой палате, то есть в педиатрической реанимации. Там до прошлой ночи не хватало мест.

Я следую инструкциям дежурного и попадаю в новую обитель Алана. Она представляет собой точную копию старой: те же приборы, те же запахи, тот же сумрак и т. д. Единственная разница в рисунке на стене – радужный фон с буквами алфавита.

Внутри молча сидят Вэл и ее отец.

– Ной, как ты держишься? – Мистер Роса-Хаас встает, чтобы обнять меня. По нашей последней моде он в той же одежде, которую носит уже не первый день, и у него огромные мешки под глазами.

– Я-то ничего. А вы как? – Он пожимает плечами, не в силах ответить, поэтому я меняю тему: – А где миссис Роса-Хаас?

– Поехала в аэропорт встретить сестру. Я велел ей после этого ехать домой. Душ и отдых, а там поглядим. – Мистер Роса-Хаас показывает на розовый чемодан: – Ты переезжаешь?

– Привез комиксы Алана. Хотел ему немножко почитать.

Мистер Роса-Хаас показывает на радужные стены:

– Детский чемодан для детской комнаты. В самый раз.

Не знаю, пытается ли он пошутить или ему обидно, что Алана перевели сюда, но вид у него слегка шальной, да и понятно.

– Вы не против, если я побуду с ним несколько минут наедине?

Вэл, которая не сказала ни слова с моего прихода и даже не смотрит мне в глаза, что меня на сто процентов устраивает, сразу реагирует:

– Мы все равно собирались позавтракать, правда, папа?

Мистер Роса-Хаас улыбается:

– Как раз вовремя.

Когда они уходят, я подтягиваю стул поближе к кровати Алана, вынимаю телефон и ставлю Space Oddity на повтор. Потом я открываю чемодан Пенни, и оттуда появляется Фалафель Печального Образа. Я не знал, как он перенесет поездку, но пес уже настолько погрузился в деменцию, что ему все до лампочки, и надо признать, даже приятно, что старикан снова стал прежним. Я устраиваю пса на коленях, где он может и дальше прикидываться ветошью.

– Ну вот, – говорю я. Склонив голову, я ласково треплю Флаффи по загривку и только потом смотрю на Алана: – Привет. Пока ты ничего не сказал, да, я в курсе, что это наш худший Дин и Карло. Но есть и хорошие новости. Я договорился в столовой, и они согласны резать для тебя пиццу прямоугольниками. Есть к чему стремиться. Да, кстати. Как только очнешься, мы начнем брать уроки плетения корзин, а потом устроим ужин у костра, и непременно с чугунными котелками, потому что хватит уже болтовни. Пора браться за дело и приступать к исполнению мечты…

Кажется глупым разговаривать с тем, кто наверняка тебя не слышит, но сегодня утром я проснулся с одной мыслью, и пусть она выглядела безумной, мне не удалось выкинуть ее из головы.