Очень приятно, Ниагара. Том 2 - [2]

Так началась наша добрая, крепкая и нежно-трогательная дружба.

Нася, как называли ее близкие в память о детском словотворчестве любимой дочери, оказалась радушной, гостеприимной, умелой и рачительной хозяйкой. Создавалось впечатление, что предметы светились внутренним светом, заряжаясь от хозяйки, сами собой появлялись или исчезали в нужном порядке. Сырная и мясная нарезки манили тонким ароматом, благородно украшенные причудливыми съедобными розочками, лепестками и завитушками. Мясной пирог, изготовленный руками хозяйки, вызывал эстетическое наслаждение и бурное слюноотделение. Над чаем витал колдовской запах трав.

Вокруг живые цветы, со вкусом подобранные литографии на стенах, ламбрекены на окнах, мягкие вышитые подушки, причудливые безделушки, электронные фото-рамки с калейдоскопом милых лиц. Уютно, добротно, чисто, комфортно и весело. Грациозная хозяйка гармонично вписывалась в живой интерьер.

Оленька и правда мне обрадовалась, абсолютно не понимаю почему. Подаренную мной по случаю безделушку она торжественно водрузила на стеклянную полку посудного шкафа, оживленно рассказала о своих успехах на поприще «работы в детском саду», уговорила поиграть своей куклой и поручила накормить во время ужина одного из плюшевых медведей. Утолив голод, ребенок покинул кухню, чтобы заняться собственными неотложными делами, лишь попросив разрешения посмотреть мультик. Видимо, в этой семье было принято ценить и уважать право каждого на свободу и доверие. Оля без дополнительных уговоров дала маме возможность пообщаться с новой подругой. Нася, в свою очередь, не суетилась и не контролировала каждый шаг самостоятельной дочери.

Наше общение с хозяйкой миновало стадию стеснения и неловкости очень быстро. Обаяние Насти не оставляло места принужденности. Полное впечатление, что мы давно и прочно знаем друг друга, правда, без подробностей личной жизни. Мы очень разные, но нас роднило многое – впитанные в семье принципы жития, предпочтения в музыке и литературе, интересы к рукоделию, взгляды на мир, моральные ценности. Даже устойчивые идиомы, вплетаемые в разговор одной из нас, декламировались хором.

Разговор о супруге Нася начала сама. Снедаемая любопытством о судьбе папы Оленьки, я, тем не менее, тактично обходила эту тему, боясь потревожить атмосферу прекрасного вечера. Все оказалось прозаично, как не должно было быть у этой неординарной женщины: измены мужа, внутренняя борьба и внешние размолвки, пропасть непонимания, распад семьи. Исповедь была печальной, но чистой, как родниковая вода. В воде этой явственно чувствовался привкус не пережитой горечи и глубоко спрятанной нерастраченной нежности и бесконечной любви к человеку, который предал не по глупости или злонамеренности, а скорее из-за неуёмности натуры и природного упрямства. Она продолжала уважать, ценить и ждать его даже теперь, когда в их общем доме обитала новая пассия, сминая своим сдобным телом брачные простыни. Даже сейчас она прощала несовершенства и восхищалась умом и проницательностью этого мужчины, сотворившего зло.

– Понимаешь, Ниги, я однолюбка. Даже подумать страшно, что его место может занять кто-то другой. Таких больше нет, а соглашаться на худшее я не буду. Видно, судьба моя такая – соломенное вдовство. Хорошо, что есть Оленька, она помогает мне справляться с тоской. Но, к сожалению, место для грусти и самоедства остается.

– Однако, это очень странно. Даже не представляю, на кого и зачем можно было променять такую женщину. Может он и умен, но недальновиден. Другое очевидно – ты мало себя ценишь.

– Эх, чего-то я разнюнилась. Сказать по правде, я мало кому вообще про свои семейные передряги рассказываю, а про то, что на душе, так и вообще единицам. Но тебе захотелось открыться. Нет в тебе укора и предвзятости. Как будто с отражением в зеркале разговариваю, безопасно и поучительно. Я давно тебя приметила и познакомиться хотела, только события не стала торопить. Моя интуиция меня не обманула, я рада. Да и Оля тебя приняла, а она – индикатор хороших людей. После встречи в лифте нет-нет, да и вспомнит.

– Значит, нам обоим… нет, нам троим повезло, что мы друг друга нашли. Общаюсь с тобой, – на душе покой и тепло, как с родным человеком.

В этой молодой женщине странным образом гармонично уживались ранимость и твердость, впечатлительность и самообладание, искренность и хитрость, порочность и целомудрие, простота и академичность, ум и красота.

Как-то вечером я заметила, что Настя особенно задумчива. Словно, поддерживая наш диалог, постоянно мысленно прокручивает неприятный видеоролик. Конечно, я поинтересовалась причинами глубоких раздумий. Ведь любая тема легко могла быть обойдена, если одна из нас по тем или иным причинам не хотела ее обсуждать. Стоило только сказать об этом.

Настя помялась, помолчала, но решилась на откровенность.

– Ниги, мне очень тяжело это осознавать, но мой Валёк продолжает гулять, теперь уже от нынешней пассии.

– С чего ты это взяла? Кто-то рассказал? Люди любят позлословить. А когда к этому примешивается еще и зависть, так и соли не жалко на зияющие раны. Никому не верь! Да и не тебе же изменяет?