Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев - [9]

Сэр Джордж приехал в тот день из Петрограда, попросив у царя аудиенции, чтобы обсудить политическую ситуацию в России. Для посла он проявлял редко встречающийся интерес к внутренним делам страны и пользовался необычно близкой дружбой царя. Один из младших консулов описывал сэра Джорджа Бьюкенена как «хрупкого на вид мужчину с усталым, печальным выражением лица», монокль, утонченные черты и серебристая шевелюра которого «придавали ему отчасти вид сценического дипломата», но он обладал «удивительной способностью внушать лояльность»[27]. Сэр Джордж был глубоко обеспокоен. Он полагал, что царь и царица имеют слабое представление о том, насколько разделена и несчастна их империя и насколько зыбко их собственное положение. Собственные министры вводили их в заблуждение, а в правительстве было полно шпионов, служивших интересам Германии. В Петрограде теперь сплетничали не о том, что императорская чета кончит тем, что их убьют, а о том, кого из них убьют первым[28].

У такого проницательного человека, как сэр Джордж, факты беспорядков вызывали глубокую тревогу. Бунт, сопровождающийся насилием, таился за углом. Он беспокоился о собственной семье и подумывал о том, чтобы отослать свою дочь Мериэл к ее русской подруге Муре фон Бенкендорф, которая жила в своем загородном поместье в Эстонии. Йендель находился достаточно близко к столице и был легкодоступен, однако был расположен достаточно далеко, чтобы стать безопасным местом, если искры в Петрограде попадут на пороховую бочку.

Мериэл и мадам Мура добровольно работали вместе медсестрами в городском военном госпитале. Они были хорошо знакомы благодаря дипломатическим связям Муры, которые ввели ее в круг сотрудников британского посольства. Эту молодую женщину, очевидно, воспитывала англоговорящая гувернантка, внушившая ей любовь ко всему английскому. Многие молодые атташе-мужчины были покорены ее обаянием, как и офицеры британского военно-морского флота, корабли которых стояли на якоре в Ревеле[29] – эстонском порту[30]. Родственники ее мужа занимали посты в правительстве империи и были на дипломатической службе. Случилось так, что в этот самый день в Россию пришла печальная весть о смерти в Лондоне графа Александра фон Бенкендорфа – посла России в Великобритании. Его брат Павел был обер-гофмаршалом императорского двора, и оба они были фаворитами императорской семьи, так что эта весть должна была расстроить царя[31].

Семья пребывала в состоянии шока после убийства Распутина (царица была убита горем, но некоторые говорили, что царь испытывал облегчение оттого, что избавился от него). Они не выезжали из Царского Села, черпая утешение в простых развлечениях, и не признавались самим себе в том, что в их народе зреют волнения. Несколько недель назад сэр Джордж уже пытался предупредить его величество о том, что влияние Распутина считают вредным и что ходят слухи о заговоре с целью покушения на его жизнь, но царь вежливо отказался слушать[32]. Внемлет ли он голосу разума сейчас?

Наконец его величество царь Николай II, император и самодержец всея Руси, вернулся с прогулки в парке, и сэра Джорджа вызвали к нему. Едва войдя в комнату, он понял, что пришел напрасно. Всякий раз, когда царь желал говорить с сэром Джорджем серьезно, он приглашал его в свой кабинет, где они сидели и курили. Но сегодня посла провели в зал для официальных приемов, и он увидел царя при полном параде. Это означало, что тот желает выслушать сэра Джорджа как посла Великобритании, а не как друга и советчика в политических вопросах. Царь догадался, что предвещает визит посла, и не хотел этого слушать.

Тем не менее сэр Джордж предпринял попытку. Используя все свои резервы обаяния и убеждения, он перевел разговор на политику России и попытался убедить царя назначить нового председателя совета, который будет одобрен Думой и устранит отчуждение, возникшее между правителем и его государством. Напомнив его величеству о своем предупреждении относительно Распутина, сэр Джордж сказал о тревоге, которая царит в правительстве, Думе и во всей стране. Царь ответил, что прекрасно знает о разговорах о бунте, но было бы ошибкой воспринимать их слишком серьезно.

Сделав последнюю попытку, сэр Джордж оставил доводы разума и попытался воззвать к чувствам, ссылаясь на свою давнюю преданность царю. «Если бы я увидел, что мой друг, – сказал он, – идет через лес темной ночью по тропинке, которая, как мне известно, ведет в пропасть, не было ли бы моим долгом, сэр, предупредить его о подстерегающей опасности? Разве не мой долг предостеречь ваше величество о бездне, которая находится перед вами?»[33]

Царь Николай был тронут и, когда они прощались, сердечно пожал руку посла. «Я благодарю вас, сэр Джордж», – сказал он.

Но шло время, и становилось очевидно, что перемен не последует. Приблизительно через неделю после встречи в Царском Селе один русский политик, его друг, сказал сэру Джорджу, что еще до Пасхи произойдет революция. Но не нужно тревожиться: революция будет исходить из среды политической элиты и просто заставит царя принять правильную конституцию. Такая революция предотвратит опасность революции рабочих и крестьян, которая была бы более жестокой и страшной