Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев - [2]

Бойл продвинулся настолько, что набросал общий план, в котором отметил, что «следует делать добродетель из объяснения материала, не вполне определенного характера»[3], относящегося к ранним годам ее жизни. Но эта биография так и не была написана – писатель, который проник в тайну последнего кембриджского шпиона, не смог достаточно крепко «ухватить» Муру Будберг, чтобы «оживить» ее.

Одному биографу удалось добиться успеха там, где потерпел поражение Бойл. Нина Берберова, русская романистка, обладала бесценным преимуществом: она знала Муру в ее первые годы пребывания в ссылке, приблизительно с 1921 по 1933 г. В остальном же жизнь Муры была почти такой же загадочной для Берберовой, как и для любого другого человека. Будучи весьма предприимчивым беллетристом, Берберова не отступила, и там, где ей не хватало первоисточников, она, не колеблясь, придумывала – и не только детали, но и важные факты.

С тех пор в свет вышли многие другие материалы. Помимо большого архива писем Горькому, Уэллсу и Локарту, не так давно было опубликовано досье, заведенное на Будберг в МИ-5 и охватывавшее период с 1920 по 1951 г. Прибавив его к фактам, обнаруженным Эндрю Бойлом, и связав его с новыми изысканиями в области истории «заговора Локарта», мы получили возможность собрать по кусочкам всю историю ее жизни и открыть некоторые удивительные и совершенно потрясающие факты.

Трудно отличить то, что Мура действительно делала в своей жизни, что она, как считалось, сделала и что она сделала, если верить ее собственным утверждениям. Иногда это совершенно невозможно различить. Есть искушение цинично смотреть на ложные утверждения Муры – считать, что она возвеличивала себя или просто не могла отделить факт от выдумки. Но одно неопровержимо: она создавала для себя художественную правду. Ей это было свойственно всю жизнь, но лишь в близких отношениях с Максимом Горьким, глубоко проникнув в мышление литературного творца, она сама начала понимать то, что делает. Пытаясь суммировать творческие действия Горького по превращению своего жизненного опыта в художественное произведение, она отмечала, что «художественная правда более убедительна, чем эмпирический бренд, правда сухого факта»[4].

Мура инкапсулировала свою жизнь и побудительные мотивы. Она не была сорокой, ворующей чужой жизненный опыт из-за его привлекательного блеска, и не приукрашивала свой собственный жизненный опыт, чтобы казаться более интересной. Там, где Горький создавал литературное произведение из человеческих жизней, Мура пыталась создавать из них художественно «правдивую» жизнь для себя, даже когда жила ею.

И ее кражи и выдумки не были постоянными – лишь небольшие штрихи там и тут. Ее жизнь – по чистой случайности – оказалась очень яркой и драматичной, что обычно бывает только в романах. Она знала об этом и позаботилась о том, чтобы в ее письмах и высказываниях того времени, а впоследствии в ее воспоминаниях появлялись правильные слова и при соответствующих драматических стечениях обстоятельств была занята правильная позиция. Будь то мужественное прощание в ночном сумраке железнодорожного вокзала, клятва любить до самой смерти или возвышенная прощальная речь на горном утесе, она в полной мере играла свою роль. То, что действие было приукрашено и специально заряжено драматически, не делало происходящее менее реальным ни для нее, ни для людей, которые играли роли в пьесе ее жизни.

Вклады, которые были сделаны в написание этой истории жизни, слишком многочисленны, чтобы было можно полностью перечислить всех, кто их внес. Если бы не работа покойного Эндрю Бойла, собравшего рассказы ее друзей, пока они были еще живы, эта книга не смогла бы появиться на свет. Это было бы невозможно и без воспоминаний «Эстонское детство», написанных дочерью Муры Таней.

Среди других людей, которые способствовали созданию этой книги и заслужили нашу благодарность, хотелось бы назвать работников архивов, которые предоставили копии документов и писем, имевших отношение к жизни Муры Будберг: Аркадию Фальконе из Центра Гарри Ренсома, Техасский университет; Дэвида К. Фразье из Библиотеки Лилли, Индианский университет; Кэрол Леденхэм, Шона Макинтайра и Николаса Сикирски из архива Гуверовского института, Стэнфордский университет; Денниса Дж. Сирса из Библиотеки редких книг и рукописей, Иллинойсский университет; сотрудников архива палаты лордов, Вестминстер.

Энно Маст – директор Музея Янеда, и Георгий Сареканно – его смотритель любезно уделили Деборе час своего времени, чтобы показать ей особняк поместья, в котором Мура жила в Эстонии и где в настоящее время находится музейная экспозиция, посвященная ей и семье Бенкендорф.

Хотелось бы поблагодарить биографов и историков, которые поделились своими оценками и информацией: Андрею Линн за ее помощь и информацию о жизни Муры и ее отношениях с Гербертом Уэллсом; Джона Пакетта за бесценный перевод доклада Якова Петерса по делу Локарта; профессора Барри П. Шерра из Дартмутского колледжа, Чикагский университет, за предоставление записей о переписке Горького и Будберг, хранящейся в российских архивах, и информации об их взаимоотношениях; Каролину Шмитц за перевод с немецкого переписки Пола Шеффера и Муры; Миранду Картер и Найджела Уэста за информацию и советы.