Очень опасная игра - [8]

Третий бегал вокруг, пытаясь достать меня сзади.

У меня еще оставалась моя бейсболка. Я сдернул ее с головы, обернул ею левую руку в надежде ухватиться за нацеленный на меня нож и, держась за него, попробовать подняться на колени. Нож попортил мою бейсболку, но жесткий козырек защитил мне руку. Тут я уже не растерялся и правой рукой ударил противника в солнечное сплетение. Затем поднырнул у него под рукой и, оказавшись сзади, заставил его захрипеть и сложиться пополам. Теперь у меня было время. Я отстегнул от ботинка свой нож и принялся помахивать им перед собой, для устрашения третьего бандита. Тот остановился. Я двинулся на него, походя пнув первого с ножом по щиколотке. Пнул очень сильно, так что он рухнул с грохотом на землю, вздымая тучу пыли.

Третий, как оказалось, был юнцом с длинными светлыми волосами, в темной кожаной куртке, не слишком умелым в поножовщине. Но в его расчеты и не входило участие в серьезной схватке, разве что в легкой забаве… Нож он держал слишком высоко, я же приближался к нему, пригнувшись и выбросив левую руку вперед, провоцируя на удар. Он клюнул на мою уловку, и я сделал выпад, нацелив низкий колющий удар ему в промежность. Нож не достиг цели на каких-нибудь полфута, но мысленно он представил возможный результат, непроизвольно взвизгнул и отскочил на целый ярд.

Я злобно захохотал, и отнюдь не из желания оказать на врага психологическое воздействие, я и впрямь был злобен и мстителен. Шок от внезапного нападения сменился холодной яростью и жаждой крови. Я двигался на него боком, нацелив нож все в то же самое место. И он дрогнул. Широко размахнувшись, он нацелился мне в руку и, не успей я вовремя ее убрать, наверняка отсек бы ее, затем обратился в бегство.

Когда я обернулся назад, желая заняться двумя другими, оказалось, что на «поле брани» остался всего один — тот, которого я ударил ногой по щиколотке.

Неплохо было бы перекинуться с ним словечком без свидетелей, чтобы выяснить, с чего это вдруг они на меня напали, но улица Рованиеми не лучшее для этого место.

Я снял свой головной убор с лезвия его «пууко», пожелал ему доброй ночи и направился в пансион. Уже почти дойдя до места, я вдруг сообразил, что на голове у меня шапочка с семидюймовой прорехой вместо кокарды и что я продолжаю держать нож перед собой.

Бейсболку пришлось сунуть в карман, нож закрепить в ботинке и шагать прямехонько в свою комнату, где меня ждет шотландское виски, привезенное из Швеции.

Даже после двух внушительных глотков я остался при том же мнении: на меня напали три не слишком умелых бандита.

Скорее всего, это была какая-нибудь бродячая банда, впрочем, было очевидно, что они именно меня поджидали в засаде. Но почему? Имя Билла Кэри достаточно известно по многочисленным передрягам, в которых мне довелось побывать, но я определенно не тот тип, который носит при себе большие деньги.

Похоже, кто-то их нанял. Но снова — почему? В число подозреваемых прежде всего попадал Вейкко, однако после очередной консультации со скотчем я не нашел какого-либо мотива для этого. Кто-то еще мог выяснить мой адрес, поскольку я оставил его в диспетчерской с просьбой сообщать всем, кто спросит. Чтобы клиентам легче было меня отыскать.

Я отправился спать с тем мерзким ощущением, которое возникает каждый раз, когда тебе известно, что в самолете что-то не в порядке, а ты не можешь с этим ничего поделать, и в то же время не находишь поводов для отмены полета. Если против меня действительно что-то затевается, то стычкой на улице дело не кончится.

Глава 4

Целых одиннадцать дней погода оставалась хорошей, и нам удалось провести обследование зоны в шестьсот квадратных миль, прежде чем самописец магнитометра опять задурил и стал рисовать одни грязные каракули.

Я отвез прибор в Рованиеми и поручил Микко приводить его в чувство, а сам целый вечер возился с графиками магнитометра и сцинтиллометра, стараясь выяснить, не попался ли нам никель.

Я не специалист по горному делу, но умею достаточно хорошо разбираться в графиках и в состоянии определить, пролетал ли я над горой, состоящей на девяносто процентов из никеля, или же в этом районе абсолютно ничего не было. Подтвердилось последнее.

Графики и крупномасштабную карту я упаковал, предполагая отправить их рейсом в 6.45 на «Дакоте», чтобы теперь могла огорчаться и компания «Каайя».

Утро я провел, делая покупки. Разыскал дробовик 12-го калибра, прошедший через руки как минимум пятнадцати владельцев, за 27 500 финских марок — чуть больше тридцати фунтов. Изготовлен он был в Лондоне, и продавец пытался втолковать мне, что некогда то ружье принадлежало английскому лорду-спортсмену. Он понапрасну терял время, демонстрируя свое красноречие: просто это была самая дешевая двустволка в лавке. Что еще можно было сказать о дробовике? Стволы казались прямыми и ударники щелкали, когда я нажимал курки. В том, что оно не рванет мне в лицо, убеждали следы недавнего пользования им. Финны не держат ружей, как, впрочем, и всех других вещей, если не намерены ими пользоваться. Затем закупил для Хоумера все в соответствии с его списком и ближе к полудню вылетел его навестить.