Очень Крайний Север - [39]
В августе 91-го, как раз когда в Москве бузили гэкачеписты, младшие Серовы получили квартиру. Состояние её было, прямо скажем, — аховое, несколько вечеров ушло, чтобы привести её в порядок.
В один из таких актированных дней Юрка возился с входным замком, меняя его. Когда уже было почти всё готово, мимо прошёл сосед сверху — Юрка уже однажды видел его краем глаза и знал кто это. Прошёл и прошёл, Юрка не стал отвлекаться. Но сосед вернулся, вдруг захотелось ему пообщаться.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — коротко взглянув, кивнул Юрка и продолжил копаться во внутренностях замка.
— Новенькие?
Юрка вытер руку о штанину и подал её соседу:
— Юра.
— Николай, — он уверенно пожал. — Куришь?
— Курю.
Они закурили и несколько минут молча изучали друг друга. Было заметно, Николай хочет что-то спросить, но не знает, с чего начать.
— Мы живём здесь… — он кивнул наверх, — прямо над вами… Уже пять лет.
— Угу… — Юрка тоже не знал, чего говорить. И они продолжили молча курить.
Когда сигарета подходила к концу, Николай наконец решился:
— А если бы ты выбирал, кого бы выбрал: кота или кошку?
— Кота, — не моргнув глазом, брякнул Юрка. Он же ничего такого не думал…
— Хорошо, — сосед затушил в банке сигарету и пошёл наверх.
Юрка поглядел ему вслед, пожал плечами, ещё пару раз затянулся, затушил окурок и продолжил ковыряться с замком.
Николай вернулся минут через пять, хитро подмигнул и со словами «Кота, значит…» наклонился и выпустил из руки полуторамесячного чёрно-белого котёнка, подтолкнув его к Юрке. А потом вдруг стремительно развернулся и бегом через ступеньку ускакал к себе.
«Э!.. Мы так не договаривались…» — начал Юрка, но говорить было уже некому. Он вздохнул, поднял котёнка и посмотрел в его голубые кошенячьи глазки:
— Привет, мелюзга! И что мне теперь с тобой делать?
Котёнок, понятное дело, ничего не ответил. Юрка ещё раз вздохнул и зашёл в квартиру.
Вот и переступили лапы…
Большой радости котёнок у Сони не вызвал. Странно, да? Котёнок же! Вот так, почти с неба! Ан нет — не вызвал… Более того, Юрке в ультимативной форме было предложено сдать животное обратно. Немедленно! Сию минуту!
Так бы, наверное, и случилось, но Влад, ему шёл уже шестой, — заблокировал мамино решение. В деревяшке, которую они снимали, обитало полным-полно мышей, а Влад уже отлично знал, что те боятся котов. Серовы, пока приводили в порядок новый дом, вынуждены были жить на той гадкой съёмной мышино-тараканьей квартире. И против мышей они уже брали в аренду кошку Мусю, которая с удовольствием поедала серую живность. Но Мусю пришлось вернуть.
— Ладно, — с трудом согласилась Соня. — Только спать он будет на кухне. С мышами!
Так в доме Серовых — сначала на съёмной, а потом уже и на новой квартире — поселился кот Василий.
А как Юрке было его называть? Он вообще оказался Юркиным котом. Вся животина в доме обычно бывает чья-то, кошки и коты чаще хозяйкины, но Василий — стал Юркиным.
А началось всё с той первой ночи, когда Василия (тогда ещё просто Ваську) сунули в зимнюю шапку и оставили на кухне — «Пусть мышей ловит!». Ночью мелкотёнку стало страшно, и он расплакался своим кошенячьим мяуканьем. Юрка пошёл его успокаивать и взял к себе под бок.
Так — под боком, а потом в ногах — рос этот мелкий хулиган, составляя компанию Владу, как много лет назад составлял компанию Юрке тот, его Василий.
Случались с Васькой и разные житейские неприятности. То он начинал заболевать какими-то грыжами, и пришлось делать операцию — которая чуть не закончилась сепсисом — Юрка сам колол пенициллин. То на втором году жизни он в подвале подхватил лишай (снова подвал и снова лишай!) — но в этот раз Юрка не сдался и, выдержав Василия два месяца на карантине (всё это время ночами Юрка спал на раскладушке в закрытой комнате с котом), вылечил его.
Как обычно бывает, в это же время у Серовых до кучи завелась собака. Но коллёнок Джой в доме не прижился. Подхватив энтерит, он, к всеобщему горю, умер на седьмом месяце. Юрке тогда показалось, что кот сильно сдружился со щенком. Василий несколько дней после смерти лопоухого и длинноносого сидел у двери и ждал. Наверное, всё же Юрке казалось…
Несколько раз Василия «женили». Выхолостить рука не поднималась. Наверное — зря. Не было бы всех этих вонючих меток, мучений, кошачьих томлений. Наконец, не было бы этой бесконечной беготни по подъездам и подвалам.
Как бы там ни было, к пяти годам кот вырос, возмужал, стал упитанным красавцем с хорошо развитым «интеллектом» («болтал» без умолку) и с добрым уживчивым характером. Был он, как положено коту, независим, но при этом оставался ласкушей, любил посидеть на коленях у гостей, проверяя их на политкорректное отношение к кошкам, и спал, конечно же, на кроватях: либо с Юркой, либо с Владом (или, если ему хотелось уединения, в кресле).
В общем, был Василий обыкновенным котом с обыкновенными кошачьими слабостями. Рыбу любил. Душу готов был продать за неё. Ценой в душу у Василия насчитывалось немного вещей: свежая щука, жареная утка, маринованные моховики (жили же на Севере), валерьянка и хлорокс! Да-да, хлорокс. Он любил, когда мылся пол с добавлением этого дезинфицирующего средства, потом часами мог кататься по полу, вылизывая его. «Наркоман»… И, конечно же, как все коты, был он охотником.
