Очень Крайний Север - [26]

— Обследоваться дальше. Обязательно обследоваться дальше! Нужно сделать снимок железы с радиоактивным йодом — тогда будет понятно, «холодное» это пятно или «тёплое». Если на том снимке разницы не будет — значит ничего страшного!

— И где я могу пройти… эту диагностику? — мрачно поинтересовался Юрка.

(Настроение у него упало. Да и какое настроение без башки-то?..)

— Где-где?.. Не знаю, где… На Большой земле. В каких-нибудь крупных городах. Вроде, в Тюмени есть… и в Екатеринбурге.

— А в Самаре?

— Может, и в Самаре. Точно сказать не могу. Наверное, и в Самаре. Всё же столица Среднего Поволжья.

— Спасибо, — кивнул Юрка и стал одеваться.

(«Зашибись! — думал он отрубленной башкой, мысли в ней уже перестали бояться. — А что сейчас делать?» В Самару раньше июля он не собирался.)

— А как быстро это… пятно может меня угробить?

— Послушайте, э-э-э… — врач заглянула в «бегунок», — Юрий Павлович, то, что я вам сказала, — конечно, серьёзно. Но вы не падайте духом! Нужно просто дообследоваться.

— Хорошо. Могу взять снимок?

— Да, конечно.

— До свидания. Спасибо, — и Юрка пошёл к двери.

— До свидания, Юрий Павлович! Позовите следующего…

В коридоре Колганов рассказывал, как посещал уролога и как врач у него проверял предстательную железу.

— Она спрашивает: «Э! А чего это вы никак не реагируете?». А чё я отвечу? Если мне совсем не больно…

— …и даже приятно… — досказал Гришка, и все заржали.

— Ты чего, брательник, такой смурной? — ткнул Юрку локтем смеющийся Славка. — Нашли в почках камни самоцветные?

— Нет, только песок да гальку! — включаясь в общее веселье, неуклюже схохмил Юрка.

— Значит, дорожку сыпать есть чем… Что, мужики? Пошли, пописаем в баночку, покакаем в коробочку?

В остальном, по результатам осмотра, Юрка был здоров. Немного зашкаливало давление — ну так 9 Мая только отметили. Все были рады празднику, не у него одного с этим проблемы.

Но злосчастное пятно висело как проклятие. Может — рак, а может, и не рак. А ему ещё и тридцати нет. Весёленькое, бляха-муха, дело!..

Пока Юрка ехал домой, твёрдо решил никому ничего не говорить. Дожить до Самары, пройти диагностику, а там… а там видно будет!

Это были трудные два месяца. Носить в себе тайну, нехорошую тайну — испытание нелёгкое. Немного легче стало, когда в июне уехала семья — не нужно стало врать про плохое настроение, про то, что болит голова, не надо притворяться… А потом и Славка уехал. И никто больше Юрку ни о чём не спрашивал. Правда, Юрка уже жалел, что ничего не рассказал Славке, но тут Сашка Федорчук как-то поинтересовался: мол, ты чего такой смурной, — и Юрка решился открыться. Пошёл, купил бутылку, и…

Они сидели до позднего вечера, а Юрка рассказывал, рассказывал, рассказывал, и ему хотелось выть в голос: было страшно, жутко страшно…

Через самарских друзей Юрка узнал, в Самаре в Областной клинической больнице есть комплекс оборудования для проверки щитовидной железы. Узнал, как записаться и сколько стоит. А в середине июля Серов наконец вылетел в Самару.

С Соней они разминулись, Соня летела ему навстречу, а Владька дожидался отца у бабушки — Сониной мамы. Юрка с сыном собирались съездить в Питер. До поездки была неделя, за которую Серов решил поставить все точки над «i». Записаться на диагностику труда не составило: Юрка просто позвонил, и ему назначили дату.

В тот день он уехал рано: процедура в десять, добираться нужно — аж на другой конец города: дорога часа два, не меньше. Приехав в клинику, Серов нашёл отделение функциональной диагностики, оплатил сеанс лимфорентгенографии (так назывался метод) и уселся ждать очереди.

Ближе к десяти его вызвали, ввели в вену контрастное вещество — йод 131 — и отправили погулять. Щитовидка должна была захватить радиоактивные атомы йода.

Юрка ходил-ходил, курил-курил и думал, что примерно так же должен чувствовать себя преступник на суде перед оглашением приговора. Смертного приговора. А какого ещё? Рак не делает снисхождения никому. Юрка, конечно, знал истории о чудесном исцелении, о том, как люди становились истово верующими или уходили в отшельники, некоторые доставали безумные деньги и делали операции в Израиле… Но в основном — всё заканчивалось одним… Последней горстью земли и словами: «Он для нас был…» А вокруг плыло и дышало ласковое самарское лето — жара потихоньку набирала обороты: рядом — Волга, в Северном — молодая жена, а здесь — девятилетний сын. И ещё его ждала мама, ей он тоже ничего не сказал, и завтра он собирался попить пива с друзьями…

Нестерпимо… просто нестерпимо хотелось жить!

— Серов!

Юрка вздрогнул и обернулся.

— Юрий Павлович Серов? — уточнила полная некрасивая медсестра, выглядывая во двор, где он курил.

Юрка кивнул.

— Пошлите!

Серов затушил сигарету, глубоко вдохнул-выдохнул, посмотрел на небо и пошёл в отделение.

— Раздевайтесь по пояс и ложитесь вон на тот стол под аппаратом, — показала рукой толстуха, когда он зашёл в комнату диагностики.

Пальцы, расстёгивая пуговицы, предательски дрожали и норовили всё перепутать. Наконец Юрка снял рубашку, шагнул к столу, забрался на него и лёг.

— Пациент готов, — доложила медсестра сидевшему в соседней комнате врачу.