Очень Крайний Север - [25]
Ни фига себе! Война! Постояв в задумчивости, Юрка положил трубку, сходил на кухню, попил воды и лёг спать.
Утром в партии на кухне он застал тёплую развесёлую компанию с початой бутылкой. Были все вчерашние: Гришка, Нестор, Колька и Сашка. Под глазом у Сашки расцветал синяк.
— Э! Серов! — ревел Колганов. — Выпьешь?
— А чего отмечаем? — подставил Серов рюмку.
— А пусть Федорчук расскажет, — посмеиваясь в бороду, предложил Полищук.
— Да… д-да я уже два раза рассказывал, — отнекивался Сашка.
— Мы ещё послушаем, рассказывай-рассказывай.
— Н-н-ну, я вчера пошёл домой. По пути купил вина… цветы… Пришёл. С-светка радостная такая, пожрать приготовила. Мы в-в-выпили. Разговорились. Что-то она занервничала, н-н-ну, у неё бывает, и вдруг стала выяснять, где я был целую неделю? Я ей говорю: «В поле». Она не верит. Говорит: «А чего ты тогда такой весь бритенький и весь чистенький?» Я говорю: «Специально для тебя побрился, дура!» А она ни в какую. Я уже и Юрке позвонил. Извини, Юр, — Сашка повернулся к Серову, — и Григорию. Н-н-ну, она вроде бы успокоилась. С-сели ещё выпили. А п-п-потом пошли ну… ну…
— Понятно, куда вы пошли, — Нестор кивнул: продолжай.
— Н-н-ну, я штаны с-снимаю, а трусы — наизнанку! Светка — бах мне в глаз! Орёт: «Я так и знала, что ты шатался по б-б-б…» — ну, в общем, понятно. Н-н-ну, я её с-скрутил. Короче, помирились, только вот фингал теперь, хоть свет не включай в туалете — всё и так видно.
Коллектив тихо помирал со смеху.
— Н-н-ну чего вы р-ржёте? — вскинулся Сашка, потом огляделся, замахнул рюмку, закусил и вдруг сам расхохотался в голос.
— А я тебе говорил, — смеялся Нестор, — не надо было бриться!
Да, лучшее — враг хорошего. Уехал из дома — герой! Вернулся — дважды герой! А бритый или небритый, в нижнем белье или без — это всё мелочи.
За время работы в аэрокосмогеологии Юрка с Сашей прошли немало полей, объехали почти все месторождения Северного и Пуровского районов, разрабатывали алгоритмы автоматизированного распознавания нефтяных загрязнений на аэрофотоснимках (это я написал?!), искали торф и песок. Много чем занимались. Они же ещё и ровесники — Сашка на год старше Юрки.
И было у них общее увлечение — история. Часто они общались, как это принято говорить: в «неформальной обстановке». Однажды, во время такого общения, Сашка рассказал сон, где он отбивался на подступе к замку двуручным мечом от каких-то негодяев, а спину ему прикрывал — приснится же такое — Юрка! Они долго обсуждали, что бы это могло значить в свете теории пассионарности Льва Николаевича Гумилёва, и пришли к выводу: что ни хрена это ничего не значило. И выпили за это. За теорию, в смысле.
Но в 97-м на защите дипломов в Центре подготовки космонавтов они прикрывали спину друг другу — не хуже тех «героев» в Сашкином сне.
Хорошо они знали друг друга. Хорошо. И однажды Серов Сашке доверил свою страшную, прямо-таки жуткую тайну. Даже Славке не сказал ни слова, а Сашке выложил всё!
Рассказ четвёртый. Приговор
Однажды весной Нестор Полищук загорелся идеей провести коллективу аэрокосмогеологии медосмотр. И не в обычной поликлинике, а в шикарном, расположенном на берегу замечательного озера Кан-То, профилактории «Озёрный». Такая блажь. Специалистов там, правда, хватало, и провести осмотр двадцати человек не составило большого труда. Кроме традиционных методов — измерения давления, анализов крови, тестовых таблиц для глаз и ударов молоточками по коленке — в профилактории практиковали более современные: УЗИ, компьютерную и функциональную диагностику… и всякое другое, разное.
Как обычно бывает на подобных мероприятиях, народ валял дурака, разыгрывал друг друга, подкалывал, ржал — веселился, как мог! Не работа же.
Юрка Серов тоже веселился, пока не прошёл УЗИ щитовидной железы…
— …Что вам сказать, молодой человек? — глядя на снимок, рассуждала врач-диагност — красивая женщина бальзаковского возраста. — Нехороший у вас снимок.
— То есть?
— То есть у нас на снимке пятно диаметром… — она приложила линейку, — восемь… нет, десять миллиметров, которое нам говорит… что в этом месте понижена эхогенность тканей…
«Это ты сейчас с кем разговариваешь, пап?» — подумал Юрка фразой из анекдота. Хотя он лукавил: их подповерхностная радиолокация была роднёй УЗИ.
— И?
— И это значит… что возможны некоторые видоизменения в теле железы. Более подробно сказать не могу, — она протянула снимок Юре.
Он взял и с минуту разглядывал.
— А может, фиг с ним, с пятном? — предложил Серов, оторвавшись от снимка.
— Может, и «фиг»… Только если этот участок «холодный», если он не активен как железа, не вырабатывает гормоны… — то вероятнее всего, это — злокачественная опухоль.
(«Крак-крак!» — сказала взводимая гильотина. Юрку кинули в ложемент и подкатили головой под лезвие. «Сходил — проверился…» — мелькнуло в испуганной голове.)
— То есть рак?
— Ну зачем вы так… Что же вы… Хотя… Наверное… Конечно… В общем, да… Рак.
(«Вжик!» — сказала гильотина, и Юркина голова весело заскакала по ступенькам помоста. Мыслей в ней уже не было: они, совсем испугавшись, попрятались. Народ на площади ликовал…)
— И что посоветуете?
