– Ну а теперь вы, – обратилась она к Шейну, приглашая его занять место на стуле.
– О нет, увольте, – небрежно отмахнулся тот. За годы службы он научился мастерски увиливать от подобных ловушек. В его деле даже выполненный мелком портрет мог бы сыграть роковую роль.
– Но…
Чувствуя, что спутница так легко не уступит, и не желая затевать спор, он сделал первое, что пришло в голову, – наклонился и поцеловал ее.
Лишь на миг коснулся он теплых губ. Но этого оказалось достаточно, чтобы у нее перехватило дыхание, а по телу прокатилась волна давно забытых, как ей казалось, желаний. Поцелуй был, в сущности, холоден, но вызвал бурю эмоций.
– Что это? – Блисс была и потрясена, и возмущена.
Его чувственный, красиво очерченный рот, прикосновение которого до сих пор ощущалось на ее губах, растянулся в беззастенчивой, но такой обольстительной улыбке.
– Париж, – загадочно ответил он, как будто это что-то объясняло.
– Кажется, вы обещали держать руки в карманах.
– Я и держу.
К своему удивлению, Блисс обнаружила, что это правда. Тогда откуда же явственное ощущение, будто он ее обнимает?
– Напрасно я вас послушала.
– Но это всего лишь поцелуй.
– Разумеется.
Она вовсе не просила, чтобы он ее целовал. Вместе с тем было неприятно, что он с такой легкостью отметал саму возможность существования за этим каких-либо серьезных мотивов. Интересно, скольких женщин целовал этот человек, выгуливая их по этой самой набережной? Скольких обнимал в темном, уединенном саду? Скольких укладывал в постель?
– Признаю, что был не прав. – Он вынул руку из кармана и указательным пальцем стал разглаживать морщинку между ее медно-рыжими бровями. – В сущности, я хотел лишь чуть-чуть вас поддразнить. Но мне слишком понравилось, чтобы извиняться.
Эта небрежная речь напомнила Блисс, что перед ней человек, привыкший действовать энергично и всегда добиваться успеха. Одним словом, богач. И этим все сказано.
– Мне уже пора в отель, – пробормотала она. – Нужно еще собрать вещи перед полетом.
– И вы никак не можете отложить этот полет? – Палец его коварно и искушающе заскользил вниз по щеке женщины, медленно обводя овал лица и обжигая ей кожу. Блисс отпрянула.
– Нет, не могу.
Она ожидала возражений, но он в который раз удивил ее:
– Ну что ж. Как вам угодно.
Шейн подозвал такси, и они бок о бок уселись на заднем сиденье. Оба молчали. Блисс почти физически ощущала странную связь между ней и спутником, некую невидимую нить взаимного влечения: казалось, протяни руку – и коснешься ее. Но она сидела, крепко сцепив руки на коленях и устремив напряженный взгляд в окно.
Такси остановилось перед входом в отель. Блисс ожидала, что он попросит разрешения подняться вместе с ней наверх, но он остановился у дверей.
– Спасибо вам за чудесный вечер. Понимаю, это звучит банально, и все же мне приятно сознавать, что у нас с вами был свой Париж. – С этими словами он поднес ее руку к своим губам и, одарив Блисс еще одной ослепительной улыбкой, от которой невольно начинало таять сердце, зашагал прочь.
Блисс вошла в вестибюль, но, не желая так сразу освобождаться от магии этого вечера, встала у окна и проводила такси глазами.
Когда огни машины скрылись за углом, она вздохнула и стала подниматься к себе наверх – паковать вещи для возвращения в Новый Орлеан.
– Что, черт побери, ты имеешь в виду? Что означают твои слова – «ей снова удалось»?
Шейн О'Мэлли мерил шагами кабинет своего начальника, недоверие, досада и злость буквально сочились из каждой клеточки его тела. С момента его встречи с Блисс Форчен прошло всего два дня.
– Серьги с бриллиантами и сапфирами, которые мы оставили в спальне в ювелирной шкатулке, исчезли, – пояснил Дэвид Каннингем.
Губы Шейна искривила жесткая усмешка.
– Это невозможно.
– Возможно, как видишь.
– Я следил за ней каждую секунду.
– Знаю. – Ухмылка Каннингема была как у гремучей змеи. – Я, кстати, еще не успел поздравить тебя с хитроумным приемом, которым ты отвлек ее внимание от своего портрета. Поцелуй был гениальным экспромтом. Поистине достойным всяческого восхищения. – Голос начальника был пронизан язвительным сарказмом, так хорошо знакомым Шейну. – Подумать, на какие только жертвы не идет человек ради блага родины!
Но Шейн удержался от раздраженных комментариев и обратил мысли к неожиданному проколу в своей работе.
– Не понимаю. – Он в замешательстве запустил пятерню в шевелюру и вновь принялся шагать взад и вперед. – Гвен сразу же последовала за ней. Блисс Форчен не оставалась одна ни секунды. Когда же она могла украсть?
– Приходится признать: эта женщина – мастер своего дела. К счастью, драгоценности, о которых идет речь, были фальшивыми.
– Не понимаю, – повторил Шейн, напряженно вглядываясь в стеклянную пирамиду Лувра за окном. Как ей это удалось? Он сделал все как надо. Нет человека, который мог бы перехитрить Шейна О'Мэлли.
– В Вашингтоне уже начали терять терпение. – Голос Каннингема оторвал Шейна от тягостных раздумий. – Ребята из Интерпола смеются над нами, потому что мы-де не способны справиться с какой-то бабой. Ты должен обуздать эту Блисс Форчен, и поскорее.
– Как, по-твоему, я должен это сделать? – взорвался Шейн. – Броситься за ней в Новый Орлеан, запереть в антикварной лавке и провести допрос с пристрастием? Слепить прожектором и бить резиновым шлангом, пока не сознается?
