Очаровательная попрошайка - [71]

— Миссис Рестарик здесь нет,— сказал он,— а ее парик здесь.

— Господин Пуаро, где вы его раздобыли? — спросил изумленный Нилл.

— В дорожном саквояже мисс Фрэнсис Кери, из которого она не имела возможности его убрать, поскольку в квартире много народу. Не посмотреть ли нам, как он к ней подойдет?

Ловким движением Пуаро надел парик на голову Фрэнсис, не забыв предварительно откинуть в сторону ее черные патлы, которые почти полностью закрывали лицо девушки. Не ожидая ничего подобного, Фрэнсис даже не попыталась отскочить в сторону или как-то отклониться.

Первой опомнилась миссис Оливер.

— Великий боже, да это же миссис Рестарик собственной персоной!

Фрэнсис метнулась к двери, но там возвышалась, напоминая непреклонного стража, дородная матрона.

Рестарик вскочил с места, чтобы прийти ей на помощь, но огромная ручища старшего инспектора Нилла, привыкшего обращаться с самыми разными типами, пригвоздила его к стулу.

— Спокойнее, уважаемый! Мы не допустим каких-либо эксцессов. Ваша игра проиграна, мистер Рестарик, или вас лучше называть Робертом Орвеллом?

Поток самой отборной ругани полился из глотки Рестарика.

Фрэнсис громко закричала, в голосе ее слышались ярость и презрение:

— Заткнись, проклятый болван!

Пуаро осторожно опустил свой трофей, золотистый парик, на стол, он привык уважительно относиться к любым предметам женского туалета, а затем подошел к Норме.

В голосе его звучала несвойственная ему нежность:

— Ваши мученья закончились, мое дитя.. Намеченный для заклания агнец так и не будет принесен в жертву. Вы не сумасшедшая и никого не убивали. Эти два бессердечных и весьма изобретательных человека составили против вас настоящий заговор. Вам ловко подсыпали и подмешивали разнообразные наркотики, вас опутывали ложью, стараясь изо всех сил либо довести вас до самоубийства, либо вселить в вас уверенность в собственном безумии и виновности.

Норма в ужасе смотрела на Рестарика и Фрэнсис.

— Мой родной отец?.. Мой отец?.. И он мог решиться так поступить со мной? Мой папа, который так меня любил?

— Он вовсе не ваш отец, мое дитя, а всего лишь человек, явившийся сюда после его смерти, чтобы под его именем наложить лапу на его колоссальное богатство. Лишь одно лицо могло бы узнать, что это самозванец, и открыто заявить, что этот человек не имеет ничего общего с настоящим Эндрю Рестариком,— это Луиза Чарпантьер, которая пятнадцать лет назад была его любовницей!

Глава 25

В комнате Пуаро собрались четыре человека.

Пуаро в своем геометрически правильном кресле с видимым наслаждением отпивал небольшими глоточками вишневый сироп, настолько густой, что он задерживался на стенках хрустального бокала.

Норма и миссис Оливер устроились на диване. У миссис Оливер был необыкновенно парадный вид в костюме из зеленовато-желтой парчи, который ей очень не шел.

Сооруженная на голове прическа по праву могла быть названа «чудом парикмахерского искусства», однако не прибавляла обаяния знаменитой писательнице.

Доктор Стиллингфлит избрал себе кресло напротив, его длинные ноги были вытянуты до половины комнаты, на лице было глуповато-счастливое выражение.

Миссис Оливер кипятилась:

— Заранее заявляю вам, месье Пуаро, что у меня масса вопросов, на которые вы обязаны дать самые подробные ответы.

По тону ее голоса можно было предположить, что бельгиец совершил самые гнусные злодеяния и она теперь собирается вывести его на чистую воду.

Пуаро поспешил пролить бальзам на кровоточащие раны.

— Мадам, подумайте сами. На этот раз своими успехами я обязан исключительно вам одной. Все, решительно все мои толковые мысли были подсказаны вами.

Миссис Оливер была стреляным воробьем, ее не гак-то легко было умилостивить.

Он продолжал с еще большим жаром:

— Разве вы не обратили внимания на фразу «третья девушка»? Отсюда я начал и на этом же закончил: на третьей девушке из трех, живших в одной квартире. Норма всегда была, фигурально выражаясь, третья девушка. Пожалуй, даже официально. Но вот, когда я взглянул на вещи с более правильной стороны, все встало на свои места. Поэтому-то искомый ответ, недостающее звено в загадке всегда было одним и тем же — третьей девушкой. Я хочу сказать, это всегда было то лицо, которого в тот момент не хватало на месте. Она явилась для меня всего лишь именем, не более.

— Как ни странно,— затараторила миссис Оливер, я никогда ее не соединяла с Мэри Рестарик... А ведь я встречалась с Мэри в Кроссходжесе, беседовала с ней. Конечно, когда я впервые встретилась с Фрэнсис, все ее лицо было закрыто черными прямыми волосами, свешивающимися в виде дождя. Это кого угодно сбило бы с толку.

— И опять-таки, мадам, вы обратили мое внимание на то, как резко изменяется наружность женщины в зависимости от того, как причесаны ее волосы. Не забывайте, что у Фрэнсис Кери было хотя и небольшое, но все же драматическое образование. Конечно, она великолепно была знакома с искусством быстрого перевоплощения и требующегося для этого грима. В случае необходимости она умела менять свой голос. В образе Фрэнсис у нее были длинные черные волосы, наполовину закрывающие лицо, огромное количество пудры, крема, туши, румян и так далее. То есть настоящая маска, подчеркнутая соответствующей одеждой и тягучим хриплым голосом. А у Мэри Рестарик золотистые волосы всегда тщательно завиты и уложены ровными волнами. К тому же сугубо респектабельное представление о дорогих туалетах, легкий колониальный акцент, торопливая манера речи. Контраст по всем направлениям. И однако же ты с первого момента, с самого начала чувствовал, что она была какая-то не совсем реальная. Ты не верил тому, что тебе показывали. Что она была за женщина? Лично я не сумел в этом разобраться. Вы понимаете? Я — Эркюль Пуаро — в отношении ее не проявил ни дальнозоркости, ни ума, ни находчивости.