Очаровательная попрошайка - [66]

— Фрэнсис Кери,— сказала Клавдия.

— Говорила она что-то несвязное, заикаясь на каждом слове. Я только поняла, что кто-то умер. Какой-то знакомый ей Дэвид Бранд или Болд, одним словом, на букву «Б». Я как следует не разобрала. Девушка всхлипывала и дрожала, как осиновый лист... Я пригласила ее к себе, дала ей немножко бренди, после чего отправилась выяснять, что же могло случиться.

Все это было сказано столь убедительно, что присутствующие почувствовали, что достойнейшая миссис Джекобс иначе и не могла поступить.

— Вам известно, что я обнаружила.

— Коротенько, прошу вас.

— Молодой человек, один из современных молодчиков, которых называют то стилягами, то битниками, яркая немыслимая одежда и длинные волосы. Он лежал на полу. Не было никакого сомнения, что он умер... его рубашка затвердела от крови.

Стиллингфлит заерзал на стуле, его глаза неотрывно смотрели на миссис Джекобс.

— Потом я заметила, что в комнате находится еще и девушка и что она в руке держит кухонный нож. Мне показалось, что она совершенно спокойна и невозмутима. Пожалуй, это меня больше всего поразило.

— Стиллингфлит не выдержал:

— Она что-нибудь говорила?

— Сказала, что хотела смыть кровь с рук, но что такие вещи смываются плохо.

— Олимпийское спокойствие,.как у леди Макбет?

— Да нет, леди Макбет она мне совершенно не напомнила. Она, как бы это объяснить? Превосходно держалась. Аккуратно положила на стол нож и села рядом на стул.

— Что еще она вам сказала? — спросил теперь уже старший инспектор Нилл, скосив глаза на лежащий перед ним листок.

— Что-то в отношении ненависти. Будто бы ненавидеть кого-то крайне опасно.

— Ведь она также говорила и про «бедного Дэвида», не правда ли? Во всяком случае, вы так заявили сержанту Конноли. Что ей хочется от него освободиться?

— Про это я позабыла. Да, она действительно вскользь упомянула, что он заставил ее сюда приехать. И еще про какую-то Луизу.

— Что она сказала про Луизу? — живо откликнулся Пуаро.

Миссис Джекобс с сомнением взглянула на «усатого иностранца».

— Да ничего особенного, просто назвала такое имя. Говорит: «так же, как Луиза». На этом остановилась. Перед этим она рассуждала в отношении ненависти, а потом вот эту фразочку.

— А потом?

— После этого она совершенно спокойно сказала, что надо бы известить полицию. Что я и сделала. И мы сидели рядом, пока полиция не приехала... Мне казалось, что я не имею права оставить ее одну. Мы ни о чем не разговаривали. Она была погружена в свои думы — а я... откровенно говоря, я просто не знала, что я могу сказать.

— Вы ведь ясно видели, что она была психически неуравновешенной, не так ли? — умоляющим, чуть ли не плачущим голосом спросил Эндрю Рестарик.

— Если признаком психической неуравновешенности является полнейшее спокойствие и собранность после того, как человек совершил убийство, тогда я с вами соглашусь.

Но по голосу миссис Джекобс было ясно, что она как раз с ним не согласна.

Раздался голос Стиллингфлита:

— Миссис Джекобе, скажите, призналась ли она в том, что это ее рук дело?

— Да, да. Мне следовало раньше упомянуть. Первым долгом она мне об этом и заявила. Как если бы я задала ей вопрос, а она на него ответила. Она сказала: «Да, я его убила». А после этого уже рассказала, что ходила мыть руки.

Pecтарик застонал и закрыл лицо руками. Клавдия положила ему на плечо свои пальчики.

Пуаро сказал:

— Миссис Джекобс, вы говорите, что девушка положила нож, который до этого был у нее в руке, на стол. Это было возле вас? Вы его хорошо рассмотрели? Вам не показалось, что нож тоже был вымыт?

Миссис Джекобс с сомнением посмотрела на старшего инспектора Нилла. По всей вероятности, вопросы Пуаро, по ее мнению, не соответствовали столь серьезному и официальному расследованию. Но инспектор ничем не выражал своего недовольства, и поэтому она была вынуждена ответить:

— Нет, мне показалось, что нож и не обмывали и не обтирали. На нем были темные неприятные пятна какого-то густого липкого вещества.

— Ага!

Пуаро с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Я была уверена, что вы и без меня все выяснили в отношении ножа,— с упреком заявила миссис Джекобе, обращаясь к старшему инспектору Ниллу,— как могло случиться, что полицейские про него забыли? На мой взгляд, это просто легкомысленно!

— Полиция ничего не забыла,— серьезно ответил Нилл,— и легкомыслия не проявила, но при следствии бывает полезно выслушать показания разных свидетелей.

— Я понимаю, вас интересует, насколько точны показания ваших свидетелей.

Она внимательно посмотрела на него.

— Вас интересует, насколько они добавили от себя и что они видели на самом деле...

Слегка улыбнувшись, она продолжала:

— Я ничего не придумала.

Нилл наклонил голову.

— Уважаемая миссис Джекобс, у нас нет никаких оснований сомневаться в отношении правильности ваших показаний. Вы — превосходный свидетель.

— Роль свидетельницы мне не доставляет никакого удовольствия. Но раз уж так вышло, я обязана выполнить свой долг.

— Вы совершенно правы. Большое спасибо, миссис Джекобс.

Оглянувшись, Нилл спросил:

— Больше ни у кого не имеется вопросов?

Оказалось, что они имелись у Пуаро.

Недовольная миссис Джекобс задержалась у двери.