Очарованная душа - [4]

В книге «Лето» Аннете открывается "то, что таится под оболочкой современной цивилизации, с ее роскошью, ее искусством, суетой и шумихой...

Как редки люди, жизнь которых – осуществление закона Необходимости!.. О, до чего непрочно здание человеческого общества! Оно держится лишь силой привычки. И рухнет сразу..."

Здесь Аннета впервые предвозвещает грядущее землетрясение, которое через пятнадцать лет всколыхнет Европу и мир великими войнами и Революциями!

Бедность, эта мистическая невеста Poverello <Последний том – Роды" («Провозвестница», том второй часть III). – Р.Р.> Ассизы, не только наполняет душу братскими чувствами к обездоленному люду. Она выявляет новую светлую мораль. Не ту, прежнюю, урезанную и чахлую мораль запретов и молитв, судилищ и исповедален, которая является сторожевым псом разделенного социальными перегородками общества, а новую мораль Труда... Труд – это единственный титул истинного благородства! Это – мощь и радость человека-творца, другими словами – единственного существа, которое живет по-настоящему, единственного существа, которое принадлежит к вечным силам. Труд проявляется в каждом – скромном и великом – творческом деянии, направленном на благо человеческого общества. Действовать, действовать в общих интересах – в этом одном и заключается Добродетель в высоком смысле слова. Все остальное относится к области «малой добродетели».

Аннета, отныне вступившая на этот великий, тернистый, но прямой путь, жадно ищет себе спутника. Двое возлюбленных, которых она встречает в «Лете», доказывают ей невозможность сочетания двух важнейших полюсов оси ее жизни: Сострадания и Истины. Слабый (Жюльен) не выносит обнаженной правды, для него ее нужно вуалировать. Сильный (Филипп) лишен чувства доброты, он ступает по телам поверженных. Аннета не соглашается принести им в жертву ни Истины, ни Сострадания. И она вновь остается в одиночестве на своей трудной стезе. К тому же в это время она считает себя покинутой сыном, почти ненавидимой им (ибо страсть ее всегда и все преувеличивает). Она на краю нравственной гибели.

Но и на этот раз, как и во многих других случаях, Аннету спасает удивительная сопротивляемость и гибкость ее натуры <Новой жизни (итал.).>. В то самое мгновение, когда она изнемогает, из бездны отчаяния поднимается вихрь жизни, который обновляет и укрепляет ее душу. Страдание изливается в стихах. И вот душа свободна. Обессиленная Аннета погружается в сон. Наутро, когда она пробуждается, страдание умерло. Все вокруг нее осталось прежним. И все обновилось. Она родилась заново.

«Сострадание. Истина. Я ничем не пожертвовала. Я снова одна. Я сохранила свою цельность. Я постигла жизнь, я знаю ей цену, и я знаю, чего мне это стоило. Да здравствует жизнь! Я бросаю вызов богу!»

Это – равновесие в бою, мгновение насыщенное и мимолетное. Оно возможно в час, когда Аннета находится в расцвете сил и здоровья и чувствует себя хозяином положения. Лето ее жизни в зените...

«Белокурая Аннета, сильная северная женщина, разделяет иллюзии норманнов, бороздивших своими ладьями морские просторы; они следят за тем, как нос их судна разрезает волны, и радуются своему стремительному бегу, они чувствуют себя вольными, подобно огромным птицам, что летят вслед за ними... Быстрее! Смелее! Наперерез морским валам!.. Но близится равноденствие. Остерегайтесь бурь и сломанных крыльев!» <Бедняка (итал.).>.

Наступает война. Этим кончается книга.

Работа над книгой «Лето» продолжалась с 11 июля по 5 ноября 1922 года; она была вновь продолжена и завершена в первом полугодии 1923 года.

Прошло два года, прежде чем я возобновил работу над произведением. Но я возобновил ее с той же строки, с того же возгласа, на котором оно было прервано, и слова: «Я бросаю вызов богу» <Она унаследовала эти свойства от отца, но у него богатство натуры обратилось в эгоистическое легкомыслие; у Аннеты же оно сочетается с избытком жизненных сил, и это защищает ее от приступов меланхолии, к которой ее мог предрасположить характер матери, склонной к депрессии и бесплодным размышлениям. Но страстная натура дочери, которая на все накладывает свой отпечаток, преобразует эту мрачную и расслабляющую склонность в бурные взрывы отчаяния, не разрушающие, однако, этой сильной души; сотрясая, они лишь обновляют ее. (Запись 1922 года). – Р.Р. – ни разу не были мною забыты. Дух, словно птица на краю утеса, ждет мгновения, чтобы устремиться вниз.

Запись от 10 января 1925 года гласит:

"Ночью мне внезапно приоткрылся выход, через который можно спастись... Я ощущал себя загнанным в тупик войны и хотел избавиться от ее давящего гнета, который тяготеет над пацифизмом такой книги, как «Клерамбо». Аннету, «бросившую вызов богу», которую вовсе не смутили жестокости войны, этой бушующей стихии, внезапно преобразили неожиданная встреча с партией подвергающихся оскорблениям военнопленных и неожиданный порыв страсти.

До сих пор она пассивно воспринимала все, что считала законом природы, хотя в ней самой жил закон ее собственной натуры, натуры более возвышенной, которую ей и надлежало противопоставить натурам озверевших людей. Едва, в результате ее решительного выступления в защиту военнопленных, произошло столкновение, как исчезло угнетавшее ее тягостное чувство, которое проистекало не столько из самой бесчеловечности войны, сколько из ее собственного приятия этой бесчеловечности".