Очарование Ремиты - [82]

При виде Олмира Юлианна начала исполнять сложное движение, именуемое то ли «книксен», то ли еще как. Селена же, приветливо помахав рукой, сказала:

— Олежек… тьфу, Олмир, покажи-ка нам свой дворец. Анна Михайловна нас никуда не выпускала. Покажи, где ты спал сегодня ночью.

Юлианна почему-то зарделась.

— Пойдемте.

Проходя по богато отделанным залам и коридорам, Селена все ахала от восторга, а войдя в королевскую спальню, несказанно удивилась:

— Что это за домик такой там вдалеке?

— Это кровать.

— Кровать? С крышей и занавесками? Можно, я вблизи посмотрю?

— Конечно. А занавески эти, как мне кажется, называются «альковы», — подыгрывая ей, с придыханием сказал Олмир. — Помнишь, в книжках попадалось выражение «альковные тайны»?

— Помню! — крикнула Селена.

Она отодвинула занавески и, сверкнув белыми трусами, прыгнула на кровать, скинув в полете туфли. Юлианна ахнула. Как она сейчас завидовала подруге! Вслух же сказала:

— Селена, веди себя достойно. Королевская кровать — это не мебель, а важный государственный символ. Из женщин на ней может возлегать только королева. Немедленно слезай!

— А мне здесь так хорошо! Такая она мягкая. Олмир, а что там за кнопочки?

— Я еще сам не до конца разобрался. Это кондиционер и какие-то устройства для создания приятной обстановки.

— Во здорово! Ты не обижаешься на меня, что я заняла твою кровать?

— Ну конечно же, нет.

— Ладно, полежала — и хватит, — печально сказала Юлианна. — Пойдем завтракать. У меня с утра маковой соринки во рту не было.

— Не «соринки», а «крупинки», — поправил Олмир. — А может — «росинки». Я тоже еще ничего не ел сегодня. Пойдемте.

Возвращаясь в малую гостиную, Юлианна попросила Олмира взять ее под руку и всю дорогу терлась своей большой мягкой грудью о его плечо. Молодой герцог не знал, куда деться от смущения.

Тетя Поля кормила их вкусно и обильно, но незатейливо. Во дворце же каждое поданное им блюдо представляло целое произведение искусства. Олмир решил, что внешняя оболочка не улучшила вкусовые качества, девочки же были противоположного мнения: ничего более вкусного, по их словам, они никогда прежде не ели. И подавали блюда не какие-то там киберы, а очень важные настоящие, живые люди, одетые в красивые одежды. Юлианна сидела за столом как великая царица.

Где-то со второй половины завтрака Олмир стал тяготиться пустым времяпровождением. Вспомнив вчерашние слова наставника, сказал:

— Да, вот какое дело. Я прошу вас не рассказывать на публике наши приключения в Конде. Желательно также умолчать пока о том, что произошло с нашей школой, и о том, что наш второй отряд пропал в сельве. Договорились?

— Наоборот, надо всем рассказать, какой ты герой! — воскликнула Селена.

— Кому надо знать — те знают, — отрезал Олмир. — Я был бы героем, если б не позвал на помощь Эса Мерлина.

К его удивлению, аргумент был воспринят. Кивнув в знак согласия, Селена заговорила о великолепии дворца. Юлианна в ответ утверждала, что здание — это ничто, главное то, как в нем проходит светская жизнь. Слушая их болтовню, Олмир, проникшись ролью радушного хозяина, сказал:

— Сегодня у нас торжественный обед в честь нашего прибытия. А завтра — небольшой праздник. Танцы, фейерверк и все такое прочее. Я приглашаю вас.

— Я согласна! — выкрикнула Юлианна. — Ты будешь танцевать со мной первый танец?

Селена помрачнела.

— Ты же знаешь, что я не танцую, — сказал Олмир.

— Кто же будет открывать бал?

— Я подберу вам прекрасных партнеров, — пришла на помощь Анна Михайловна, незаметно для девочек подмигнув Олмиру. — Несмотря на роспуск Пажеского корпуса, Мифополь не оскудел на ангелоподобных молодых кавалеров.

— Ой, Олмир, а почему твой отец распустил Пажеский корпус? — спросила Юлианна. — Мне кажется, это недальновидное решение. Как же так: королевский двор — и без пажей?

— Наверное, он боролся за сокращение управленческого аппарата и немного перегнул палку. Возможно, я исправлю его ошибку.

— Обязательно исправь! — воскликнула Юлианна и принялась расспрашивать Анну Михайловну, каким танцем завтра откроется бал.

Улучив удобный момент, Олмир, сославшись на неотложные дела, поднялся из-за стола и прошел в кабинет. Не в тот, в котором он провел утро, а в парадный, больше похожий на спортивную арену, чем на комнату для сидячей работы.

Его ждал Леон, вручивший ворох документов. На трех страницах — характеристика Главного врача: где когда родился, как и где учился, семейное положение, планы на будущее и просто мечты, увлечения, слабости, а также свершенные в прошлом неэтичные поступки. Это называлось непонятным словом «объективка». Остальные бумаги назывались «рекомендациями»: по ведению разговора, по ответам на возможные вопросы и прочее.

— Главврач уже в приемной, — сказал Леон. — Вы можете вызвать его, как ознакомитесь с этими документами.

— О ребятах ничего не известно? — спросил Олмир.

— Пока ничего нового. Ищем. Граф Кокроша, пользуясь врученной Вами властью, поднял на ноги всю разведку.

— Зовите врача.

— Но Вы же еще не…

— Зовите!

Когда Главный врач Ремиты, представляющий всю медицинскую общественность планеты, он же королевский министр здравоохранения, он же член Коронного Совета, вошел, Олмир выскочил из-за своего необъятного стола и встретил его почти посредине кабинета, поздоровался за руку и подвел к креслу. Это получилось случайно, от избытка сил. Однако подумав, Олмир пришел к выводу, что подобный порядок встречи посетителей имеет положительные стороны, и решил поступать так же впредь.