Очаги сопротивления - [10]

Кое-что из этого Ховик вполне понимал; об остальном, вроде, тоже догадывался. А по сути, так ли уж все это важно? Жизнь, насколько помнится, всякий раз наглядно подтверждает: те, кто на ступеньку выше — легавые, судильщики, толпа — могут сотворить с тобой все, что им угодно, и не почешется никто, если только у тебя нет денег на расторопного крючкотвора, или подмазать кого-нибудь. Те, кто обитает в особняках с бассейном, не знают, что происходит, потому что не хотят знать. Это теперь они начали чуять жареное. Кое-кто спохватился настолько, что стал малость досаждать властям; такие и заканчивают в местах навроде Блэктэйл Спрингс.

Фреди Берд, единственный среди всех политических, раз и навсегда впечатлил Ховика глубочайшей по пониманию обстановки фразой. «Есть, — сказал он, — те, кто трахает, и те, кого трахают, остальное — частности».

Ховик попытался вкратце выразить это вслух, и старик, к его удивлению, мгновенно все понял.

— Именно так. Для вас, этого… люмпен-пролетариата.

— Кого? — подозрительно переспросил Ховик.

— Для дна. Бездарной, бесцветной бедноты. Тех, кто — какой, бишь, термин вы использовали? — которым не светит. Для них жизнь с конца каменного века фактически не менялась. Индивид лишь тогда обращает внимание на то, что общество устроено несправедливо, когда нужда и гнет начинают давить именно на тот социальный слой, к которому он собственно относится. — Пальцы с толстыми темными ногтями вновь взялись скрести. — Сомнения нет, вы с рождения сталкивались с тем, что мне открылось лишь с годами — что всякое государство опирается по большей части на полицейскую власть, и всякий, кто изо всех сил рвется помыкать другими — опасный психопат. Тем не менее, те самые люди со «дна», о которых вы упомянули, зачастую и есть самые ярые приверженцы «сильной» власти.

— Точно, — Ховик скорчил мину. — Самый паскудный мусор или надзиратель — всегда какой-нибудь хер из трущоб. Даже если взять просто шайку, то и там падлы устанавливают свои какие-нибудь порядки и суды. Понимаешь, — Ховик сам дивился такому от себя красноречию, — они ничего не имеют против, что кто-то там на самом верху дрочит тех, кто глубоко внизу. Иначе они и вообразить себе не могут. Просто им охота походить на тех, кто выше.

— Да. Потому думается мне, стоит кому-то из наших здесь политических товарищей по несчастью взять верх — согласен, это трудно себе представить — то подозреваю, они вполне могут насадить такие меры, что теперешняя Администрация покажется нам просто ангелом гуманности. Временами, друг мой, я почти готов уверовать, что в мире наличествует эдакая абстрактная сила зла, которая по своему усмотрению изъявляется в виде человеческой глупости. — Старик состроил гримасу. — Манихейский мусор, разумеется. — Он вынул из-за пазухи окурок сигареты. — Канцерогенная мерзавка. Впрочем, рак нынче страшит уже ничуть не больше любых других невеселых возможностей выбора, а их сколько угодно, выбирай любую. Продукты по талонам в городах; Ближний Восток, похожий уже на пустыню. Однако табачных младших братьев Администрации стоит поддерживать, хотя бы из-за того уже, что они продают сигареты для нашего недостойного антисоциального элемента. Спичка есть?

Ховик, звучно чиркнув о робу, поднес зажженный огонек старику.

— Помню время, когда только еще ввели талоны, — сказал он. — Как раз в ту пору мамаша у меня снялась с якоря. Старик тогда получал по ее талонам больше года, и так ни разу и не попался. Мне, правда, с того ничего не перепадало, он все выменивал на бухло да на монашку.

— Вот видите! Люди находили способы побивать систему, причем многие из них были на гораздо более высокой ступени социальной лестницы, чем ваш отец. Но никто всерьез не задавался вопросом, что же лежит в основе всего этого. Длинная череда лесных пожаров, ползучих засух, непреходящий упадок фермерского хозяйства по всей стране, срывы в работе транспорта — и как неизбежное следствие потребовалось ввести талонную систему распределения; такое, по крайней мере, было объяснение. И что, кто-нибудь в правительстве пальцем шевельнул, хотя все это время потоком шла информация о том, что люди нуждаются в безотлагательной помощи? У нас же в то время было ох какое гуманное и либеральное правительство, как оно само нам внушало.

Ховик рассмеялся.

— Я сейчас как раз вспомнил одного сумасшедшего проповедника, он жил недалеко от нас; так тот все носился и пророчил, что, мол, грядет Знак Зверя: всех под себя подомнет.

— А что, и ведь недалек был от истины, а? А как стало с бензином, даже с жильем во многих городах… И чем сильнее власти убеждаются, что неспособны справляться со своими жизненными функциями, тем сильнее они начинают давить на граждан. Начинают, понятно, искать козлов отпущения, все беды страны сваливаются на внутренних врагов. Старый фокус, ну да видно, те, кто наверху, и впрямь верят, что по-заперев несогласных и утаив дурные новости, тем самым они могут облегчить проблемы.

Ховик хмыкнул. — Ну, ты сказанул! Всех-то куда, к черту, запрешь?

Старик остро глянул на собеседника.

— Что ж. Неказисто, но по существу. Да у нас еще, слава Богу, нет пока этого кошмара с карцерами, который предсказывался — по крайней мере у нас в стране, насчет других не знаю; в некоторых, вероятно, человечность забыта окончательно. Но перенаселенность городов — если хотя бы половина из того, что до меня доносится, правда — становится просто ужасающей.