Очаг - [26]

Когда к её мужу и сыну приходили за советом, она никогда не уходила в сторону, не говорила, что женщине нечего делать среди мужиков. Сидела у очага, подавала мужчинам еду и чай, внимательно прислушиваясь к их разговорам.

Кымыш-дузчы, после этого недовольный тем, что его жена вмешивается в разговор мужчин, покосился в её сторону, взглядом давая понять, что негоже ей так вести себя. А затем, предупреждая новый всплеск её эмоций, воскликнул требовательно: «Женщина!», указывая ей на её место.

Обычно Джемал мама сдержанна, завести её не так-то просто, но в этот раз она не сдержалась, вспыхнула. А вообще она никогда не оставляла без ответа разговоры, наводящие тень на плетень её дома. Однако сегодня она не могла промолчать, слишком несправедливыми показались ей приведённые слова, поэтому тот, кто произнёс их, становился похожим на вышедшего на охоту волка, а Джемал мама превращалась в быка, рогами вперёд пошедшего на врага, чтобы защитить своего телёнка. Поскольку такой характер был присущ многим женщинам, вспышка Джемал мама мало кого удивила.

— Да он же по происхождение из рабов, откуда ему знать такие вещи? — Баллы как ни в чём не бывало продолжил перебитый разговор.

— Кишка тонка, — одобрил его слова Махы, ладонью оттирая выступивший пот со лба. Ахмет забун тоже хотел что-то сказать, но, подняв голову, заметил на лице Оразгелди улыбку, когда речь зашла об Оррам куле.

— Оразгелди акга, отчего ты улыбаешься?

— А что же ещё нам остается, кроме улыбки, когда видишь, как быстро меняются люди.

— Что, нам и в самом деле ничего другого не остаётся? — подвергая сомнению слова Оразгелди, наконец, произнёс Ахмет, про себя же подумал: «Всё же должен быть какой-то иной выход из создавшегося этого положения».

Когда шёл сюда, Ахмет знал, что над этим домом сгущаются тучи, считал виновными в этом Ягды-кемсита и Хардата, про которого в народе с удивлением говорили, что он плотно дружит с Аманом орусом, что даже первые созревшие дыни на своей грядке относит не своим детям, а детям Амана оруса чтобы угодить ему. Ахмет люто ненавидел обоих, поэтому сейчас шёл сюда с намерением посоветоваться, как поступить с этими людьми. И хотя многие бяшбелалары не показывали виду, что новая власть давит на них, тем не менее, были обижены на неё. Вообще-то, если бы кто-то из них вышел вперёд и сказал: «Пошли, ребята, покажем им, на что способны!» и взялся руководить остальными, они были непрочь расправиться с представителями власти на местах, уж слишком те стали зарываться. Но для того, чтобы выйти на тропу войны, одного желания недостаточно. Здесь непременно нужен был совет и напутствие Кымыша-дузчы, который был старше всех, много увидевший и знающий.

— А вы будьте умнее, парни, — заговорил Кымыш-дузчы тоном советника. — Люди разные бывают, среди них есть и порядочные, но есть и плохие, есть и трусы, есть и смельчаки. Пусть, кто хочет, смеётся, видно, хватает и завистников, которые не могут вынести чужого благополучия. Пока вас персонально не трогают, живите спокойно. Бог ведь всё видит, не зря туркмены говорят: «Подбрось яблоко в небо, пока оно падает вниз, всё может измениться». Вы же видите, как волею судьбы те, кто ещё вчера был нищ и голоден, был никем, сегодня оказались во власти, другими людьми руководят. Когда Аллах хочет кому-то помочь, он всегда найдёт путь. Без воли Всевышнего на Земле ничего не происходит. И нам эту судьбу не кто-то вручил, это Господь ниспослал её. Может, оно и к лучшему. Он сам хорошо знает, что делать. Говорят, Аллах удивляется: «Почему раб Божий, когда я ему даю, хватает меня за ноги? Я ведь поддерживаю его!» Это же обменная ложка, сегодня она в твоих руках, а завтра может оказаться в руках совсем другого человека. Сейчас эта ложка в других руках, и пока не наступит ваша очередь, лучше всего не высовываться, напротив, поддакивать им, лишь бы не трогали.

— Ай, вряд ли к нам хоть когда-нибудь вернётся наша прежняя жизнь, — горестно заявил Оразгылыч, и в голосе его прозвучали обида и безнадёжность. Перед тем, как заговорить, он долго откашливался, прочищал горло. После его слов наступила тишина, лица у всех были задумчивы, было понятно, что они согласны с этим утверждением. Ахмет немного подвинулся вперёд, и когда разговор снова зашёл о тех, кто сейчас у власти, он так и не понял увещевающей речи старшего родственника, призывавшего к терпеливому ожиданию невесть чего. Он был убеждён, что сейчас самое время кое-кого поставить на место, дать по мозгам.

— Кымыш акга, мне кажется, что это Хардат наговаривает на вашу семью, потом, есть ещё пара-тройка приспешников кемсита, которым можно было бы как-нибудь ночью свернуть шеи. Иначе они и дальше, прикрываясь новой властью, будут бесчинствовать.

Слова Ахмета остались без ответа, повисли в воздухе, и лишь спустя какое-то время снова заговорил Кымыш:

— Не стоит этого делать, Ахмет!

— Но ведь тогда они не успокоятся!

— Даже если и так, то, что предлагаешь ты, не выход.

— Ну, тогда сами укажите нам путь! — вступил в разговор и Баллы, давая понять, что является единомышленником Ахмета-забуна.