Оцепеневший - [4]

Пара шикарных торчащих сисек. Второй размер. Из кровати бы не выбросил, но они и в сравнение не идут с сиськами Макс. Я буквально до сих пор могу их чувствовать кончиками пальцев. Черт возьми. Мне нужно выбросить ее из своих сраных мозгов.

— Ножки, — приветствую я ее, когда ее ноги двигаются на пару сантиметров вверх по моей футболке.

— Прости, я пропустила твой бой, — ее нижняя губа выпячивается вперед. — И там была еще эта ковбойская тема! Ты знаешь, как хорошо мои ножки выглядят в ковбойских сапогах.

— Так же хорошо, как и твоя задница в узких обрезанных джинсах, — мои руки все также остаются по бокам.

И почему у меня нет даже намека на желание коснуться ее? Я имею в виду, вообще никакого. У меня даже член не дергается. Это плохо, что я хочу, чтобы она на хрен убралась с моих колен?

— Она выглядит чертовски хорошо, малыш, — она хихикает и откидывает голову назад — трюк, который она проделывает, чтобы пробудить во мне желание затащить ее в постель.

В один гребаный день это бы сработало. Но благодаря Макс, кажется, ничего нахрен не работает. НЕТ! Я не буду пытаться поговорить с ней. Она сделала свой выбор. Громко и, бл*дь, четко.

— Дин, — я смотрю позади нее. — Это Лиз. Лиз познакомься с мальцом.

Она разворачивается, оставаясь на моих коленях.

— Эй!

— Привет, — его голос звучит так, будто он снова спрятался в панцирь.

Я делал так, когда рядом появлялся тот, кому я не доверял. Мой голос менялся. Тело напрягалось. Глаза начинали блестеть, и, если сейчас внимательно посмотреть на мальца, вы увидите, как сильно он сжал свой стакан и как немного приспустился на своем стуле.

— Никогда не видела тебя, — она снова прижимается ко мне, и до меня доносится фруктовый запах ее волос.

Я ненавижу его. Я, бл*дь, ненавижу тропические фрукты. С чего бы мне хотеть чувствовать у своего лица киви или банан, или какой там, бл*дь, запах исходит от ее волос? Она не пахнет ничем похожим на Макс. Бл*дь, почему я просто не могу ее отпустить? А, точно… потому что она единственная девочка, которую я когда-либо любил. Хороший ответ.

— Он новенький, — вздыхаю я, и она смотрит на меня через плечо.

— Так… — шепчет она, — ты занят сегодня?

— Ага.

Она смотрит вверх своими голубыми глазами, будто обдумывает что-то.

Сильно сомневаюсь в этом. Умные вещи, исходившие от нее, я могу перечислить на пальцах одной руки, и после этого у меня даже три пальца останутся свободными.

— А завтра вечером?

Правильный ответ должен был бы состоять в том, что теперь я всегда занят… но это бы не помогло выбросить Макс из головы, да? Лучший способ забыть о девушке — это заполучить другую сверху.

— Может быть. Я тебе напишу, — я снимаю ее тело со своих колен, и она вскакивает. Кто-то зовет ее в кафетерии.

— Обещай, — она медленно отходит назад, скользя руками в карманы своих джинсовых шорт.

— Неразрушимый не дает обещаний, малышка, — я подмигиваю ей, прежде чем она начинает хохотать и уходит, чтобы встретиться со своими друзьями.

— Ее IQ вообще больше моего возраста? — спрашивает Дин, доедая бургер.

Впервые за день я смеюсь самым искренним смехом, и он присоединяется ко мне.

Вы тоже можете присоединиться, все в порядке. Не уверен, сколько еще раз мне будет суждено посмеяться.

Глава 3

Макс

Я моргаю один раз. Два. Три. Четыре раза, в попытке заставить высокую синеглазую блондинку с фигурой Барби, стоящую передо мной, исчезнуть.

Да. Я знаю, что вас интересует то же самое, что и большинство. Как «это» может быть моей матерью? Ну, я не уверена, бл*дь, знаю ли я. Мне достался цвет ее волос и на этом все. Она не натуральная блондинка. Ну, это сейчас она такая. С рождения и на протяжении всей жизни, которую я ее знала, она была брюнеткой. Цвет моей кожи — это смесь цветов обоих родителей. От моего отца мне достались глаза, фигура с изгибами, которые преобладают в его роду, и даже узор родинок, как у него. Она… она пожертвовала своим цветом волос и десятью годами своей жизни. И все.

— Разве ты не собираешься что-нибудь сказать? — подталкивает она меня, опустив руки на бедра, которые прикрывает красная узкая юбка-карандаш.

Ну что, вы знаете? Дьявол, и правда, носит «Прада». Или, может быть, «Гуччи».

— Макс, — подталкивает тетя Кэролайн.

Я стреляю взглядом в тетю, а после снова в блондинку, которая называет себя моей матерью. Из меня вырывается краткий выдох, но ни единого слова.

Что, мать вашу, я должна сказать? Спасибо за то, что сбежала от меня, когда я была ребенком, и оставила меня с такими эмоциональными шрамами, что я не уверена, как вернуться к нормальной себе?

— Макс, почему бы тебе не пойти освежиться? — предлагает дядя Майк в надежде прервать битву взглядов.

— А потом присоединишься к нам за обеденным столом, — мягко добавляет тетя.

Коротко кивнув, я двигаюсь влево, прохожу гостиную и иду прямо к гостевой ванной. Оказавшись внутри, я запираю дверь и брызгаю водой на свое лицо, надеясь, что она сотрет большую часть кошмаров, в которые я проваливаюсь.

Сначала Логан, а теперь это? Все мои кошмары сбудутся в один день только, чтобы я проснулась в ходячем фильме ужасов. Что я сделала такого, чтобы разозлить Вселенную? Я съела последнюю коробку печенья «Чирио»? Или забыла записать «Сынов анархии»?