Обзор истории русского права - [268]

6. Личный наем

Различие личного найма в услужение (locatio-conductio operarum) и для совершения известного дела (loc.-cond. operis), ныне столь несущественное, в древности было чрезвычайно важно. Наем в услужение, по Русской Правде, только тогда не вел к холопству для нанимающегося, когда это было именно выговорено в договоре (Кар. 121); но на практике договоры такого рода заключались редко, а потому личный наем признан вообще источником холопства (см. выше о холопстве). Хотя Русская Правда говорит только о тиунстве и ключничестве, но о прочих низших родах службы то же разумелось само собой. Во псковском законодательстве наем в услужение уже не имеет таких последствий; напротив, закон дает особые постановления о праве иска на господина при взыскании заработной платы: именно, наймит может искать заработной платы, и не дослужив до срока (по расчету времени); он может искать в «закличь» (без документов и других формальных доказательств); но он может искать только за один последний год службы, хотя бы и 10 лет (раньше) служил и не получал платы (Пск. судн. гр., ст. 39, 40). Напротив, в Московском государстве личный наем, подобно, как и в Русской Правде, ведет к холопству, за исключением некоторых видов службы, обозначенных в законе (Суд. 1-й, ст. 66 и Суд. ц., 76; см. о холопстве). По Уложению, свободное личное услужение без договора дозволено было только в течение 3 месяцев (XX, 16). При договоре личный наем не имеет этих последствий; такие договоры вошли во всеобщую практику в XVII в. и в некоторых случаях именно предписаны законом (относительно лиц, которые не имеют права владеть холопами и относительно родителей, отдающих детей в услужение). От конца XVII в. сохранились договоры личного найма долгосрочные (на 3 года) с условием делать все, что «хозяева ни заставят», кражи не чинить, воров не подводить, зернью и карты не играть, табаку не тянуть; хозяева выговаривают право смирять нанятого всяким смиреньем; кроме урочной платы, в конце службы выговаривается «наделок» в виде движимой вещи (Ак., отн. до юр. быта, II, № 162; сл. Улож. XI, 32, XX, 104–105). По Уложению, акты договора найма в услужение именуются «житейскими записями»; они не могли быть заключаемы на срок более 5 лет (XX, 116); запись укреплялась в холопьем приказе и имеет многие черты временного кабального холопства (XX, 43–46). Наемные рабочие в монастырских и церковных вотчинах именовались детенышами. Это метафорическое наименование не имеет никакого отношения к возрасту нанимаемых, подобно «отрокам и детским» времен Русской Правды, или «сиротам» в смысле домашней челяди. Оно только косвенно указывает на то, что церковные учреждения дольше сохраняли древний взгляд на прислугу, как людей домашних. Детеныши могли быть набираемы из осиротевших детей крестьян и бобылей в своих же вотчинах; в детеныши обращались и те сироты, которых государство, ради целей призрения, рассылало в монастыри, хотя бы отцы их были дети боярские; в детеныши нанимались и всякие сторонние гулящие люди. Все они не были крепостными, даже если происходили от собственных крестьян и бобылей известного монастыря (до общего прикрепления этих последних). Приведенные положения видны из следующего примера: 1617 г. марта 5 слуга Вологодского архиепископа Шагрин пишет своему господину: «Да велел ты, государь, мне, холопу твоему, приговаривати людей в детеныши 6 человек; и яз, холоп твой, приговорил трех человек: старого коровника Оску, да брата его Гришку, да бобыля твоего, государь, Семку, с нынешнего числа да по Дмитрев день Селунского 126 году; а иных, государь, припытываю ж. А договор они со мною чинили в наймех, как в иных, государь, твоих селах – в Ивановском: деньги и хлеб; и они, государь, просят денег половины ныне, а хлеб, государь, яз сулил им месешной, по твоему государеву приказу» (Рус. ист. библ. Т. II, № 259; см. Там же., № 264; ср. проф. Дьяконова: «Очерки из истории сельского населения», очерк 6-й). Из приведенного примера видно, что в детеныши нанимались и собственные бобыли того же владельца и старые слуги его. Иногда они были поселяемы в особых дворах, что, при ведении подворной подати, повело к записи их в тяглое состояние и, наконец, в закрепление.

Что касается до найма на известное дело, то закон не давал никаких определений по этому вопросу до Пск. судн. грам.; но практика времен Русской Правды указывает, что в обычном праве того времени были уже некоторые точные определения на этот счет: а именно, если заказчик, условившись о работе, затем уже не нуждался в ней, то он тем не менее должен был удовлетворить нанятого по договору (Патер, печер., см. «Памятники», изд. Яковлевым, с. CLXX); если плата дана третьему лицу для передачи нанятому и не достигла этого последнего, то работник сохраняет право требования к заказчику (Там же., с. CLXXVIII).

Псковская судная грамота распространяет на этот вид найма приведенные выше постановления о дворовом наймите с тем различием, что нанявшийся на известное дело может искать платы только после полного окончания этого дела (ст. 41).