Обжигающий огонь страсти - [100]

– Спасибо, Уилл. А ты стал еще более галантным.

– Но не столь красивым? – шутливо спросил он, проводя рукой по своим густым вьющимся волосам с примесью седины. Худое, с заострившимися чертами лицо. Но в глазах Адди он был еще привлекательнее, чем перед своим отъездом из Австралии.

– Напротив… – искренне возразила она. – Ты стал внешне более волевым, значительным. Заходи же. Позволь мне помочь тебе снять цилиндр и плащ.

Его вечерний фрак был открыт впереди, а фалды спадали сзади чуть ли не до колен. И фрак, и брюки превосходно сидели.

– Я ожидала, что ты появишься в мундире.

– О, хватит с меня мундиров, достаточно уже их относил. Некоторое время они рассказывали друг другу о том, что с ними произошло за это время. Уилл Лайт был очень рад, услышав о чудесном исцелении Джона Блэндингса:

– Доктор Депре говорит, что к концу года он сможет уже кататься на лошади.

– Да, новости просто замечательные. Кстати, ты не возражаешь, если, перед тем как поехать ужинать, мы посетим Джона в Сорбонне?

– Буду просто в восторге. Возможно, нам следует уже выехать?

– Да. – Она поднялась и коснулась цветка в волосах. – Спасибо, Уилл, за дивные цветы. Просто обожаю розы.

Он посмотрел на цветок в ее волосах.

– Да, цветы красивые. Но эта роза проигрывает по сравнению с той, которая ее носит.

Она потрепала его по щеке:

– Льстец. Ты, случайно, не ирландец? Слова, как и у Шона Флинна, так и льются с языка.

– Да, я помню Флинна, как и остальных приятелей твоего мужа… Извини, я не хотел…

– Ничего, Уилл. – На миг она задумалась. – Как бы я хотела знать, что случилось с ними. Что с Шоном, Дэнни, Джорджем и Роном? И этим милым Абару?

– У вас была там еще маленькая собачонка, – вспомнил Лайт. – Как ее звали?

– Келпи. Какой это был чудный пес. Джейсон и Джуно просто обожали его.

– А как твои дети? Наверное, уже выросли?

– Джейсон учится в инженерном колледже, а Джуно работает учительницей в Сиднее.

– Она так же красива, как ее мать?

– Еще красивее. – Она вдруг развеселилась, снова почувствовав себя юной. На нее напало озорное настроение. Так приятно ощущать себя молодой женщиной, идущей под руку с поклонником. Когда они вышли из ее апартаментов, она увидела себя в большом зеркале в вестибюле и без ложной скромности подумала: «Какая мы красивая пара, как хорошо смотримся вместе!» К такому же заключению с некоторым сожалением пришел и Джон.

– «Мне не очень хочется, чтобы моя жена слонялась по Парижу с таким красавцем, как ты, Уилл», – комично изображая Джона Блэндингса, сказал Лайт.

Адди была шокирована.

– Как у тебя повернулся язык сказать такое?! Лайт рассмеялся, показывая ровные белые зубы.

Они пожали друг другу руки. Адди наклонилась и поцеловала Джона, а Лайт отвел глаза в сторону и потер рукой грудь, чтобы облегчить боль, которую вызвал у него этот поцелуй.

Когда они вышли из больницы, Лайт подозвал наемный экипаж и помог ей взобраться на ступеньку.

– И где мы будем ужинать? – спросила она, когда они уселись на сиденье.

– В маленьком кафе на Монмартре. Оно называется «У Мимо». Место довольно колоритное, хотя, возможно, и покажется тебе провинциальным. Это любимое кафе художников. Наверное, я должен был сначала посоветоваться с тобой.

Адди рассмеялась.

– Ты забываешь, какие мы все провинциалы. В Лондоне и Париже нас считают нестерпимыми занудами, «вуп-вупами», как говорят у нас в Австралии.

– Не слышал этого выражения много лет. Но очень скоро услышу вновь.

– Да, я знаю, тебя назначили главой большой экспедиции. Поздравляю. Твое возвращение будет для нас большой радостью.

Кафе, куда он ее привез, и впрямь выглядело немного необычно – погреб, в который вела длинная темная лестница. Кирпичные стены были окрашены в ярко-оранжевый цвет, дневной свет заменяли керосиновые лампы в нишах и свечи на столах. Грубые столы покрывали красные клетчатые скатерти.

На служанках были широкие крестьянские юбки и простые корсажи, зашнурованные спереди.

Хозяин, маленький кругленький человечек с лысой головой и лихо подкрученными усиками, отвел их к столику слева от небольшой сцены, возвышавшейся в самом конце длинного зала. На сцене, за занавесом из прозрачного шелка, словно статуи, стояли две обнаженные девушки. Они были подсвечены керосиновыми лампами так, чтобы их можно было хорошо рассмотреть.

– Любопытное зрелище, – заметила Адди, когда они уселись. – Они прехорошенькие. Особенно рыжая.

– Да, – уронил Лайт, старательно отводя глаза от сцены.

– А когда появятся мужчины? – простодушно спросила Адди.

– Мужчины? – Он взглянул на нее, ошеломленный. – Ты сказала «мужчины»?

– Да. В конце концов, справедливость требует, чтобы и женщины могли полюбоваться мужчинами.

При виде его замешательства она засмеялась.

– Господи, пожалуйста, не так громко. – Он смущенно оглянулся.

– Кажется, Уилл, ты ничем не отличаешься от других мужчин. Вы все исповедуете двойной стандарт.

– Двойной стандарт?

– Да. Одни правила у вас – для мужчин. Совсем другие, куда более суровые, – для женщин. Почему я не могу сказать, что мне нравится смотреть на красивых обнаженных мужчин? Ведь вам нравится глазеть на нагих женщин?

Его лицо стало свекольно-красного цвета.