Обжигающая грань - [69]

С меня хватит! Пусть своих топ-моделей объективно разглядывает и измывается над ними. Оценщик хренов! Мне всё равно никогда не стать длинноногой фарфоровой куклой!

– Не смею больше задерживать вас, Илья Анатольевич! – вскочив со стула, раздраженно выпаливаю, хватаю сумку и направляюсь к двери. – Всего наилучшего!

Буквально в шаге от выхода, я внезапно теряю равновесие от того, что меня сильно хватают за запястье и, ловко развернув, тянут на себя. Ударившись об твёрдую мужскую грудь, пытаюсь отстраниться, но он не даёт: нависает надо мной в недопустимой близости, стремясь заглянуть в глаза. Я испугано сопротивляюсь.

– Зачем ты здесь? – наклонившись, Илья хрипло шепчет мне на ухо, без проблем удерживая на месте.

От его горячего дыхания голова идёт кругом, а внизу всё сладостно сжимается, требуя желанного развития событий.

– Зачем ты пришла ко мне спустя два грёбаных года? Ответь! – парень отпускает мою руку и делает шаг назад, а я, вмиг замерзнув, растерянно хлопаю глазами и не знаю, что сказать.

Настойчивый стук в дверь отшвыривает Илью ещё дальше от меня. Он практически сразу становится сдержанным и беспристрастным, разрешая надоедливому дятлу войти.

– Илья Анатольевич! Вас срочно Роман Евгеньевич вызывает. Какое-то ЧП на объекте! – миленькое личико секретарши омрачено тенью тревоги.

– Дождитесь меня, Екатерина! Или оставьте визитку! – уже в дверях официальным тоном просит Илья и куда-то убегает.

Я взволновано окидываю взглядом пустой кабинет и, пребывая в странном замешательстве, не нахожу ничего лучше, чем просто уйти.

Моя миссия, хоть и коряво, но выполнена. Все, что планировала – сказала. Значит, не было больше причин дожидаться Илью и оставаться в этом городе, правда? Пребывание здесь здорово влетело мне в копеечку – запасы на исходе, а новую работу я пока так и не нашла. Пора домой.

Но почему же тогда так тоскливо и болезненно сжалось сердце, когда я зашла в здание местного железнодорожного вокзала…

Глава 24

Осталось ровно сорок пять минут до отправления поезда, но для меня ожидание ощущается пыткой длиною в вечность.

Последняя партия непрошенных слёз была только что безразлично размазана по лицу вместе с остатками косметики. Не могу даже чётко сформулировать причину, по которой я сейчас выгляжу, как жалкая аморфная размазня, чувствуя себя подавленно и разбито.

Невероятно сложно, оказывается, признаться даже самой в себе в том, что, вопреки логичным доводам разума, сердце возлагало на встречу с Ильёй личные сокровенные надежды. И разгромно продуло.

А чему, собственно, удивляться? Это же очевидно, что два года назад парня просто переклинило. Вообразил себе, что я ему подхожу и, даже после того, как узнал о моих подлых мотивах и предательстве, всё равно стремился разобраться в отношениях, дать им второй шанс. Но я уже тогда знала, что из этого ничего не выйдет.

Будем реалистами! Не ровня я Илье, как ни крути…

Да и не мог успешный, целеустремленный, харизматичный, симпатичный (поздновато кривить душой и отрицать реальные факты) взрослый парень по-настоящему влюбиться в такую нескладную неудачницу, как я. У которой частенько всё валится из рук, растущих не из того места, планы всегда наперекосяк, а из достижений только одна-единственная грамота за второе место в двухкилометровом школьном забеге. Раньше ещё к своим достоинствам могла приписать, что я – человек хороший, но теперь это наглая ложь.

Не могу объяснить почему, но в последнее время в голове слишком часто всплывает наша первая встреча с Ильёй.

Как сейчас помню тот день, когда после вечерней смены и бессонной ночи над рефератом по агрохимии накануне, я сдуру согласилась выйти на работу ещё и с утра.

Настроение было мерзопакостным, усталость валила с ног, а язвительные комментарии коллег по поводу моей заторможенности и помятого внешнего вида разбередили раздражительность и желание убивать. Но я держалась паинькой – почти не огрызалась, упорно напоминая себе зачем я там нахожусь.

Мне нужны были деньги не только для того, чтобы прокормиться самой, но и на содержание больного отца. Того самого человека, от которого я за всю жизнь не получила ни копейки, ни похвалы, ни доброго взгляда. Того, который за все девятнадцать лет со дня рождения дочери, ни разу не обнял её и не назвал по имени.

Утешая себя тем, что до конца смены осталось недолго, я рассчитывала, что рой голодных клиентов скоро рассосётся (так как обеденный перерыв у всех заканчивался), и можно будет спокойно отсидеться (вздремнуть) в подсобке перед последней парой в универе, на которую, кровь из носу, нужно было попасть.

Мои столы опустели, и я, наспех убравшись, собралась осуществить задуманное. Но не успела выйти из зала, как в кафе заявились два высоких пижонистых парня и, высокомерно осмотревшись, вразвалочку направились прямиком к окну.

«Ненавижу! – вспылила я тогда про себя. – Неужели нельзя было сесть за стол Анжелки?!»

Сердито скрипя зубами, сделала вид, что не заметила этих самовлюбленных мажоров и скрылась по нужде в служебном помещении. Однако, очень скоро была выкурена оттуда нашим бесячим администратором Андреем.