Обжегшись однажды - [56]

Черт он знает, на какие кнопки стоит нажать. Увеличение моих способностей, возможно, и несло эмоциональные и физические недостатки, но оно бы уничтожили всю эту беспомощность против очередной попытки похищения.

— Хорошо, — сказала я после не долгой паузы. — Я буду оттачивать свои силы в более грозное оружие.

Влад прошелся по моему шраму на руке, вплоть до моего лица. Его голос понизился.

— Прежде всего, тебе нужно отпустить свою вину за смерть матери. Она калечит тебя.

Его слова ударили по мне, словно пощечина.

— Ты не имеешь права, — ахнула я, скидывая его руку. — Я никогда не говорила тебе об этом, ты украл это из моей головы! Разве я тебе напоминала о том дне на берегу? Нет, потому что ты не хотел делиться со мной этим по своей воле, поэтому я оставила тебя в покое. Оставь это при себе, Влад. Забудь об этом.

— Я пойду, — пробормотал Максим, пробираясь мимо нас.

Я проигнорировала его, сосредотачиваясь на вампире передо мной. Влад смотрел на меня нераскаивающимся и бескомпромиссным взглядом.

— Тебе не стоит напоминать мне о том дне на берегу реки, потому что эту вина со мной уже слишком давно. Но ты права. Ты не делилась со мной этим по доброй воле, поэтому я не стану снова говорить об этом… если только ты не продолжишь препятствовать себе этим.

От этих слов во мне что-то расплескалось. Я действительно чувствовала, как оно текло по мне, пульсируя под моей кожей, будто прося высвобождения.

— Я покажу тебе, как калечат, — выплюнула я и отрезала правую руку ближайшей статуи с натуральную величину воина мужчины. Длинная белая волна вылетела из моей кожи, обхватывая шею статуи. Часть меня, должно быть, сдерживалась с Максимом, потому что на этот раз все было как надо. Мраморная голова разбилась о пол, разлетаясь на несколько частей.

Максим прибежал из коридора и посмотрел с ужасом на остатки.

— Это же Греция, пятый век!

Моя волна ярости исчезла, когда я посмотрела на обломки. Выданный мой сюрприз конкурировал с позором. Моя сестра Гретхен часто била вещи, когда расстраивалась, и я поклялась никогда не делать также. Теперь же я разрушила свой обет, и вместе с ним бесценную статую.

— Мне жаль, — начала я, глядя на Влада, но его выражение лица заставило меня остановиться.

— Видишь? — сказал он с возросшим удовлетворением. — Грозное оружие, как я и говорил. Теперь, когда ты знаешь, на что способна, мы продолжим работать над его улучшением.

Глава 27

После того как я приняла душ, я заметила, что дверь спальни, ведущая в гостиную, была открыта. Но когда я заходила в ванную, она была закрыта. Из другой комнаты донеслись бормочущие голоса. Любопытно, я плотно запахнула на себе халат и осмотрелась вокруг.

Здесь не было никого, кроме Влада, сидящего на кожаном диване, его ноги лежали на столике и он смотрел какой-то фильм про вампиров. Я зашла в комнату.

— Не знала, что ты смотришь такое.

Он махнул на телевизор.

— Они никогда не перестают забавлять. То они изображают нас кровожадными евнухами, то мы тоскливые имбецилы, ноющие о своей потерянной человечности.

— Тогда ты, должно быть, любишь и кинематографические пересказы о своей жизни.

— Большинство из них не пересказывает мою жизнь, — спокойно ответил он, сверкая глазами зеленого цвета. — Они пересказывают выдумку Стокера, совсем не похожую на меня, за исключением прозвища и даже это, не совсем правильно. Дракула не означает сын дьявола. Это означает, сын дракона, кем и был мой отец известен в свое время.

Я не стала углубляться в эту тему. Я итак уже обвинила его в том, что устала и все еще была расстроена от высказанного Владом о смерти моей матери, но обижать его взамен было не правильно, это уже клише.

— Забудь об этом, — пробормотала я.

Он встал, и подошел ко мне с неторопливой грацией хищника, который прекрасно знал, что его жертва не сможет убежать от него.

— Ты имеешь право знать все о человеке, которого ты сделала своим любовником. Многое написанное в истории ложно, но некоторые вещи, и даже мои мотивы, иногда отображают правильно.

Дойдя до меня, он провел по моей шелковистой одежде. Камин оставлял темные следы на его жестких чертах, а его медные глаза, казалось, горели своим собственным внутренним огнем.

— Ну же, — сказал он с мягким вызовом. — Спроси меня о чем-нибудь.

Я отвела взгляд, его предложение было одновременно и заманчивым, и расстраивающим.

— Действительно, Влад, я знаю о тебе только лишь то, что о тебе говорят в фильмах. Я даже и не знаю, что и спросить…

— Лгунья, — прервал он меня с большим подстреканием, чем обвинением. — У тебя есть вопросы, поэтому давай.

— Марти прав, не так ли? — вылетело из меня, прежде чем я смогла остановиться. — Ты разобьешь мое сердце?

Как только эти слова вырвались из меня, мне захотелось забрать их обратно. Мы уже оба согласились с тем, что между нами не могло быть любви, и теперь я говорю о разбитом сердце, как помешанный подросток. Может быть, это было знаком, что я уже подготовилась эмоционально к этому в своей голове.

Он прислонился к двери, его тело было столь близко, что его дыхание доносилось до меня.

— Зачем мне разбивать тебе сердце?

— Потому что ты в одно мгновение можешь превратиться в беспощадного ублюдка, — ответила я честно.