– Дураки, – сказал он. – Ты – самая красивая.
– А госпожа Тан?
Он смутился и не нашел, что ответить. Госпожа Тан, да, тот еще вопрос. Госпожа Тан – волшебная девочка, приходящая по ночам. Такая забавная в своем джинсовом костюмчике, увешанном побрякушками, такая звонкая, и челочка еще, как у девчонки, по самые глаза… Но Уй действительно самая красивая! М-да. А он – бабник.
Китаянка высвободилась и встала.
– Забыли – пусть так и будет! Значит, надо напомнить. Поймать Руфеса, почему нет? Никто не поймал, а блудодейка Уй – поймает. И поймет он, что неправильно забывать Уй Лицзинь, очень-очень неправильно! И пошлет на выручку сильную разведку, может, даже проникновенцев пошлет…
– Руфеса не было, – уверенно сказал он. – Легенда. Все говорят, что легенда.
– Легенда, – улыбнулась Уй. – Но лингвистический анализ показывает, что экзотизмы Руфеса и песенки один человек писал, очень-очень необычный человек, с уникальным языком! А так – не было, согласна вся.
Он проводил ее до дверей.
– А Ян Хэк – он приходил? – рассеянно спросила китаянка в дверях.
Он отрицательно крутнул пальцами. То, что профессора чуть не убила бабушка Нико, он сообщать не стал. Подумаешь, чуть не убила. Не убила же. Наверно. У китайцев вообще, похоже, жизнь не ценится. Миллионом больше, миллионом меньше – какая им разница, при такой численности?
– Очень странно, – обронила Уй. – Должен был прийти. А не пришел. Старый, мудрый Ян Хэк. Тогда – до нескорой встречи, ба-ба Саша. И вот еще что знай: твой дом – он под охраной. Под наблюдением и охраной. Точка входа – очень важная точка, не может без охраны оставаться. Это очень важно, но для тебя – опасно. Потому что ты – никто.
И она ушла сквозь сумерки к машине. Оказывается, пока они чаевничали, вечер прошел.
Огромный внедорожник давно скрылся в темноте, а он все стоял на дороге. Последние слова китаянки больно резанули, чего скрывать. Он – никто. Жизнь прожил, дом достроить не смог. А Уй появилась совсем недавно, и вот уже ее возят на… да на колымажке с летательным допуском ее и возят, чего уж. И квартира есть. Называется – дворец. И доходы, с его зарплатой не сравнимые. Господарка. Неужели только в этом секрет успеха? В том, что Уй – смеет все, а он ни на что не решается?
Он медленно побрел по улице. Господари, кругом господари. Вот тут – главврач какой-то больницы. Ничего так дворец, миленький. Рядом – декан института. Хорошо живет декан, если по дворцу судить, а не по зарплате. Живет себе, ничего не боится. Дальше – полковник чего-то там, напротив – менеджер добывающей компании. Менеджер маленький, а дворец его очень даже наоборот. Живут, блаженствуют. Видимо, тоже смеют всё. Господари. А с виду – люди как люди. Кое на кого он успел поработать. Вон тот владелец фирмы сам выносил ему обед в беседку. Говорил, что в его семье так принято, накормить гостя или работника. У полковника, кстати, тоже так принято. Люди как люди, разные, встречаются вроде бы и порядочные. Но почему у них все, а у него ничего?! Кошка Мэй говорила, от господарей надо защищаться. И мастер Мень говорил. И что, от Уй защищаться тоже? Или от вон того полковника, очень неплохого человека? Так не чувствует он в себе такой злобы, чтоб кидаться на всех подряд. И, кстати, вряд ли злоба способна изменить уровень его благосостояния. От злобы деньги не заводятся. От работы, как он выяснил, тоже. А от чего тогда? От чего?! Вроде не дурак, не лодырь…
А в доме его горел свет. Уй вернулась? Или явилась из ночи волшебная девочка госпожа Тан? Хм, а если обе? То-то будет весело.
Незнакомый мужчина в явно военном облачении ждал его у дверей. Тупорылый автомат буднично покоился в зажимах. Уй предупреждала – дом под охраной. Вот как. Ну-ну.
– Вуй, – сказал мужчина. – Боец Вуй. Из команды госпожи Тан. Вот, привел.
И военный качнул пальцами в сторону дома.
– А хозяина спрашивать уже не требуется, – проворчал он и пошел внутрь. – Приходят, приводят, кого хотят… еще посмотрим, кого тут привели… и нужен ли этот кто-то в моем доме…
В доме у стены стоял бледный как смерть мастер Мень. По пальцам прижатой к груди руки текли капли крови.
– Вот, значит, как, – сказал он, совершенно не зная, что делать.
– Проблема, – деловито сказал за спиной военный. – Пуля в сердце. Он умереть должен, а живет. Еще – ходит и разговаривает. Разберитесь с этим.
– Ага, щас, – ошарашенно пробормотал он.
Военный удовлетворенно хыкнул:
– Госпожа Тан – справедливая госпожа. Сказала заплатить наемнику. Убит – заплатить все равно. Вот.
Он машинально взял пачку денег. Посмотрел, как военный уверенно и как-то сразу исчезает в темноте за дверью. Развернулся к Меню.
– Госпожа Тан обещала невидимость Кошке Мэй, – прошептал здоровяк. – Мне не обещала, а я не понял. Договор честный, согласен весь, месть не нужна. Пуля в сердце, ушел на импланте. Решил – прибежит малышка, буду жить. А не прибежит…
Здоровяк неловко улыбнулся, качнулся и упал.
– Блин, – сказал он беспомощно.
Тем временем на родине
– Цайпань! – орал кто-то далеко вверху. – Давильщик Цайпань! Отвечай, когда господари спрашивают, лоботомник!
Цайпань хотел отвечать, но не мог. Он был занят – выплывал из дурмана боли. Ему решили помочь, и чья-то нога врезалась в ребра.
