Обыкновенная трагедия - [32]

Никогда ранее Мария не испытывала такого странного чувства к незнакомым окружающим людям. Они все казались ей уродливыми нечеловеческими созданиями, презренными примитивными тварями, способными только жрать, ржать и смердеть. Будто внезапно с ее глаз сорвали шоры, и ей показалась истинная картина, ужасающая картина, скрытая от обычного взгляда, но ошеломляюще подлинная. Мария подумала, что ведь никому из этих людей не было до нее дела. Совсем никакого! Им всем все равно! Они заняты только своими делами. И даже если она упадет замертво, прямо тут, в салоне автобуса, прямо на этот заплеванный грязный пол, то все они только потешатся над ней, попинают ее тело, поснимают на телефон, а потом равнодушно разойдутся по своим мелким делам.

Наконец, после волны злости и отчаянья на девушку навалилась жалость. Жалость к самой себе. Она принялась с ожесточением сокрушаться о происшедшей несправедливости к ней.

— Почему все так неверно? — в отчаянье говорила она себе, — ведь я старалась поступать правильно и как нужно другим! А вот к чему все пришло: осталась без работы, без жилья и денег, преданная единственной подругой. А тем временем мать и брат ждут моей помощи и пропадут, если я не придумаю выхода, где достать денег. Но я совсем не знаю, где их достать, совсем не знаю… И вообще!!! Почему мне, молодой девушке, которая в своей жизни не сделала ничего плохого, приходится проходить через такие трудности?!! Взваливать на себя ношу, нести которую я не готова?!! Ведь я такого не заслуживаю! Что я сделала, чтобы заслужить это?!! Почему?!! За что?!!

Ее горестные мысли прервал резкий возглас водителя автобуса, огласивший конечную остановку на вокзале города. Мария, как ошпаренная, вырвалась из копошащегося людьми салона, расталкивая недовольных пассажиров, и побрела по улице. Она бесцельно шла по полуденному зимнему городу, не замечая ничего вокруг, квартал за кварталом, сквозь толпы людей и бетонный лабиринт шумных улиц, отдавшись воле своих мрачных раздумий и несущим вперед ногам. Идти ей было некуда, и денег у нее не было. Во рту у нее пересохло, а живот скрутило голодом. Но она, погруженная в свои мысли, едва обращала на это внимание, и продолжала брести вперед, не зная времени и места, время от времени безуспешно набирая на телефоне номер подруги.

По мере того, как она углублялась во чрево большого города, окружающие улицы заметно менялись. Торговые и спальные районы — неухоженные, все в обрывках объявлений и шелухе семечек, сменились респектабельностью огромных, сияющих стеклом офисных зданий, добротностью фасадов жилых домов, умиротворением прибранных парков и уютностью красивых ресторанов.

Тут Мария заметила, как много было молодых девушек в этой части города. Они все казались довольны жизнью: беззаботные, ухоженные, защищенные родителями или мужчинами. Их светлые лица мелькали в пролетающих по дорогам салонах автомобилей. Они проходили мимо, выходя из дверей магазинной, звонко щелкая шпильками туфлей. Они сидели в тепле многочисленных кафе, увлеченные беседой, обмениваясь друг с другом улыбками. Мария ощутила едкую желчь обиженной зависти к этим девушкам: нехорошую, горькую, концентрированную. И это ощущение заставило ее руки и ноги мелко дрожать, словно в лихорадке.

— Ведь я такая же, как они, — обреченно бормотала она, — ничем не хуже. Но они устроены, беззаботны. А я — тут, в холоде, на улице… Одинокая… Беззащитная… Преданная…. Голодная… Бездомная. Без копейки в кармане…

Когда поток ее горьких мыслей иссяк, а голова лишь шумела истощенная напряжением, она оказалась в небольшом парке, полном высоких старых деревьев, посреди ровного квадрата запруженных автомобилями улиц. Мария присела на покрытую тающим льдом и снегом скамью и откинула голову вверх, к небу. Над ее головой, поддавшись порывам ветра, гудели деревья. Они покачивали и протягивали свои оголенные ветви к небесам, как молящие пощады руки грешной старухи, но лишь беспомощно царапали промозглый воздух в попытках скинуть с себя стаи черных ворон. Воронье же облепило деверья черными гирляндами — всюду, на каждой ветке. Вороны изредка каркали — зловеще и устрашающе, смотрели своими жуткими черными глазками сверху вниз на сидящую внизу одинокую девушку.

Мария посмотрела на солнце, висящее в зените зимней полуденной поры. Оно было маленькое, съежившееся и, несмотря на яркость исходящего от него света, казалось черным.

— Как странно, — отрешенно сказала себе девушка, — черное солнце…

Она все всматривалась в черный круг солнца, пока перед глазами не пошли красные круги. Потом плотно закрыла веки и прислушалась к себе. Внутри было тихо. Буря прошла и оставила лишь выжженную пустыню. Марии не хотелось больше никуда идти. Она устала. Казалось, ее тело каждой клеткой приросло к скамейке, и она была готова остаться тут навеки, под крохотным странным черным солнцем, в компании воронья на оголенных ветках деревьев. Тут ей было место, подумала она.

Потом внутри нее что-то неуловимо изменилось. Будто тяжелая капля долгожданного дождя упала в песок раскаленной зноем пустыни, моментально просочилась внутрь, но подарила смутное ощущение надежды. Мария не могла понять, что это было. Она пыталась отыскать в себе эту каплю, найти это чувство, нащупать забытое воспоминание. Отчаянно пытаясь уловить ускользающее ощущение, подарившее надежду, она вдруг поняла, что ищет. И простота найденного ответа удивила ее.