Обыкновенная любовь - [3]

Шрифт
Интервал

Так бы обвела вас глазами сухими,
Так бы в полный голос и завела бы:
«Ой, да на кого ж ты меня покинул,
Я ли не хорошая, не пригожая,
Я ли не любила бы, не жалела?!»
Отводила мама глаза тревожные.
Да метались ласточки ошалело.

Семейная безнадёга

Где смешная такая девчушка с двумя косичками,
на каких дорожках забыла свои иллюзии?
Вот сидишь ты, собой красотка, анфас классический,
и движенья отточены джазово или блюзово.
Сериал семейный, банальный такой, некассовый.
Поливаешь слезами типичное бабье горюшко.
Муж-бездельник бухую правду свою доказывал
кулаками, потом бутылкой с отбитым горлышком,
«слуш-сюда», «ах-ты-сука», «заткнись-да-я-тебя…»
и с таким даже гневом праведным, с укоризною!
Кстати, бывший отличник и бывший кумир приятелей.
Гений в поиске. Казанова, самец непризнанный.
Вся любовь, как из треснутой чашки, взяла и вытекла.
Усмиряла его, раззадорившегося пьяницу,
шестилетнюю дочку поспешно к соседям вытолкав:
проходили, знаем! – а то ведь и ей достанется.
…А квартира? А деньги? Стоп, ничего не стронется.
Не сбежишь ты от подлого нрава его шакальего.
Позвонить родителям, что ли? Да мать расстроится.
У нее и без дочки давленье вчера зашкалило.

Вторая свадьба

А давно ли, давно ли, давно ли
разбирала бумаги и вещи
и, в родную рубашку уткнувшись,
обезумевшей выла волчицей.
В белом крошеве снега и боли,
в развесёлой распутице вешней
я глядела на холмик уснувший…
Всё, не плачется… просто молчится.
А потом с неподъёмною кладью
на тропинках рассталась пологих.
Предала? или просто воскресла?
иль прогорклое горе остыло?
И – тревожная ночь перед свадьбой.
И костюмчик – несвадебно строгий:
неудобно рядиться в невесты.
И свекровь до сих пор не простила.
Это было… как замок песочный… —
вот и слёзы из глаз повлажневших —
сумасшедшее, милое счастье!
Торт в оборках воздушного крема!
Я себя соберу по кусочкам,
вспоминая надрывно и нежно.
Не прощая себе, но прощаясь,
я шагну в настоящее время.
Пью бессонную ночь, не пьянея.
И с чего бы? – в бокалах не вина,
а горчащие пряные травы —
или опыт печальный, дорожный…
Буду жить без ненужных сравнений,
не кидаясь к иконам с повинной.
Снова ночь перед свадьбой. Как странно…
Но возможно…

Измена

Всего лишь слово. Резкое, как свет,
Нацеленный в глаза,
как рокот гулкий,
Как нож кривой в оглохшем переулке,
Как стылый звон рассыпанных монет,
Как спину рассекающая плеть…
Прощёлкал ключ в замке. Уже двенадцать.
И – не смотреть в глаза, и – не сорваться
На крик,
а тихо: «Ужин разогреть?» —
Ну, нет так нет… Ещё – не оставаться
Вот так, глаза в глаза… И – не сорваться
Вдрызг, яростно, непоправимо, вдруг…
Спасительного телефона круг —
А что спасать? Измена – это раб,
Убивший господина. Мой корабль
Идет ко дну – и прохудилось днище,
И паруса уныло ветра ищут,
И духу не хватает на вопрос —
Один, решающий… Вдруг – невозвратно?
Как жаль себя… Жалеть себя приятно
И унизительно, и муторно до слёз.
А говорят, начните жизнь сначала,
Мол, с чистого листа – но разве мало —
Порвать, унизить, скомкать чистоту?
Откуда взяться чистому листу?!
Не удержаться и не удержать,
И жечься о костер, не мной зажжённый,
И делать вид… и слепо отражать
То, проступившее в его лице, чужое,
Пугающее… гуще плен теней,
И в складочке у рта застыла резкость…
О страшная развилка – неизвестность,
Которая известности страшней…
* * *
Наше прошлое: что ж так быстро-то!
Помню – пятнами на холсте…
Но спасибо за то, что был со мной,
что меня, словно песню, выстрадал,
что берёг и не звал в постель,
за мальчишескую доверчивость —
редкость, право же, мне везёт…
За любовь – будто сон о вечности,
а не скучненький эпизод.
И за ревность – глухую, тайную,
пред которой слова бледны,
за печальное испытание,
за вину мою – без вины…
И разлука. И зов «дождись меня…
а иначе дурман и тьма…»
От обиды – пока единственной —
ты неделю сходил с ума.
Откровения телефонные,
и пирожные, и кино,
и стояния подбалконные —
лестно? трогательно? смешно?
* * *
А года обернулись милостью,
одарили тебя женой.
То, что слабостью раньше мнилось мне,
было стойкостью. Ох, родной,
не у каждого хватит мужества
спесь и гонор к чертям послав,
примириться с любовью дружеской,
но не женской – увы, ты прав.
И не ждать откровений радужных —
на душе и без них черно.
Пусть не любит, но рядом, рядом же! —
если большего не дано!
Сила – это не шваркать по столу,
не срываться на крик и брань.
Это бережное и острое:
«не обидь её… не порань».
Жду… Покой. Тишина домашняя.
День заботами окружён…
Ключ в замке. И твоё, всегдашнее,
вечно милое: «Здравствуй, жён…»
ЖЕНА
Льнёшь, обвиваешь, к телу – прохладный шёлк,
Или снисходишь – падшей звездой в ладони,
Веки прикрыты, и синий мираж бездонный
Тихо погашен… о пушкинская Мадонна,
Даже не спрашивай, как я тебя нашёл…
Ангел в своей божественной наготе,
Что ей постылый кокон земного платья,
Золото нимба – локоны по кровати,
Господи, я же ей – даже не в старшие братья! —
В папы и в дяди… Строчками на листе,
Красками на холсте – возносить хвалу,
Радугой в небесах – только ты не смейся,
Брызгами на песке – «навсегда» и «вместе»,
Росами по траве – наш медовый месяц…
Тихо струится холодный рассвет по стеклу,
Сонные звезды гаснут, лукаво шепчась:
Так молода, и пленительна, и беззаботна!
Господи, я для неё – прошлогодняя мода!

Еще от автора Елена Валерьевна Яворская
На орловском направлении. Отыгрыш

История не имеет сослагательного наклонения. Эту фразу капитан третьего ранга в запасе Годунов, историк-любитель, слышит так же часто, как и слова о том, что его родной город Орел осенью 1941 года сдали без боя, открыв гитлеровцам прямой путь на Москву. В поисках правды Годунов погружается в книги и архивы, пока однажды неведомая сила не выталкивает его в прошлое, предоставив возможность стать очевидцем этих событий. И не только очевидцем, но и участником. Иначе зачем появилось бы у моряка-подводника удостоверение старшего майора госбезопасности? Не для того ли, чтобы он мог заново отыграть битву на орловском рубеже, повлиять на ход величайшей из войн XX века и вместе с тем изменить свою личную судьбу?


Госпожа

«Счастлива рожденная среди Высших!» – эту фразу благородная Вирита де Эльтран слышала десятки раз. И верила в истинность этих слов, пока судьба не поставила ее перед выбором. У ее слуги Эрна не было ничего собственного, кроме верности, даже имя ему придумала госпожа. И он думал, что это справедливо, пока судьба не дала ему возможность выбора. Смогут ли они выбрать правильно? К добру или к худу?


Заскоки Пегаса

Чем грозит приобретение дачи? Не только мозолями и хандрозом, но и романтическими встречами и не всегда безопасными приключениями. Как сохранить свежесть семейных отношений после золотой свадьбы? Не только с помощью нежных слов и подарков, такое нехитрое устройство, как сковорода многофункциональная, тоже прекрасно подойдёт. Как стать именитым местным писателем? Конечно же, завести личного секретаря, породниться с вампирами и воздвигнуть себе вполне рукотворный памятник… Как правильно объясняться в любви, чтобы тебя покормили? И какие опасности таит это чувство для настоящего программиста? Как встретить свою любовь, не сходя с рабочего места? И почему лучше не влюбляться в студентку факультета иностранных языков? Как написать модный стишок, чтобы восторгались все сетевые френды? А как – чтобы осчастливить и тронуть до слёз мэтров? Как выжить в глобальной сети, не будучи ни пауком, ни троллем? Правильная диета и ссоры с соседями как источник поэтического вдохновения! Цыплёнок жареный как основа правильной диеты!..


Жестяной самолетик

Эти повести объединяет то, что их герои – наши современники: школьный учитель истории Палыч и его дочь Любка («Жестяной самолетик», «Любкины сказки»), физик и лирик команданте де Ла Варгас и студентка Лиска («Авангардисты»). У них те же печали и те же радости, что у большинства наших сограждан, перешагнувших рубеж веков. Они способны влипнуть в историю, обычную или необычайную, просто шагнув за порог своего дома. Но они никогда не унывают и, верится, найдут выход как из сложной ситуации, так и из скучной рутины.


Рекомендуем почитать
Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Избранное

Жизнь талантливого поэта Бориса Корнилова оборвалась в годы массовых сталинских репрессий, в 1938 году. Но его знаменитая жизнеутверждающая «Песня о встречном», положенная на музыку Д. Шостаковичем, продолжала звучать, правда, уже без упоминания имени автора слов…В эту книгу включены все поэмы, а также лучшие стихотворения Бориса Корнилова, многие из которых по праву входят в золотой фонд русской советской поэзии.


100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.


Паром через лето

Хорошие стихи всегда больше своего видимого, типографского объема. Потому что пишутся они не столько словами, сколько тем, что как бы само собою возникает вокруг слов, между ними. Юрий Гречко, чья первая книжка «Паром через лето» перед вами, хорошо понял этот «секрет». Вот завершающая строфа его стихотворения «Маневры»:...А кто‑то сорвет землянику и скажет:— Горчит…В траву упадет,рассмеется, потом замолчит.И будет, наверно, лежатьголова к головес солдатом без имени,давшим начало траве.Конечно же, эти стихи больше, чем случай на маневрах, — они о преемственности, о поколении детей, вступивших в солдатский возраст погибших отцов.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).