Объясняя религию. Природа религиозного мышления - [66]
Один из фундаментальных принципов интуитивной психологии заключается в том, что доступ к информации несовершенен. Сталкиваясь с ситуацией и получая какую-то информацию о ней, мы не считаем автоматически, что информация эта одинаково доступна всем и каждому. Например, вытащив ключи из кармана вашего пиджака, пока вас нет в комнате, я буду заведомо считать, что вы об этом не знаете. И отсутствие ключей станет для вас неожиданностью. Как мы видели в третьей главе, нормальный ребенок с четырехлетнего возраста способен выполнять экспериментальные задания, требующие оценки подобных препятствий к владению информацией. То, что ваши ключи теперь в моем кармане, не означает автоматически, что вы об этом знаете. И представление об этом не требует сознательного рассуждения, поскольку интуитивная психология исправно выполняет свою работу на «кухне» сознания. Принцип «несовершенного доступа к информации» настолько фундаментален, что отсутствие его в когнитивном арсенале приводит к таким патологиям, как аутизм.
Этот принцип относится к информации в целом, а значит, и к стратегической информации как ее подвиду. То есть в определенной ситуации и при наличии некой информации о ней, которая для вас лично будет стратегической (активирующей способности к социальному взаимодействию), вы не можете автоматически допускать, что другие – а именно участники ситуации – тоже этой информацией владеют. Это общий принцип несовершенного доступа: в социальном взаимодействии мы исходим из того, что доступ других людей к стратегической информации не бывает совершенным и автоматическим.
Допустим, вчера вечером вы ходили в соседнюю деревню на тайное свидание. Информация о том, с кем вы встречались, может, по крайней мере потенциально, оказаться стратегической для других. (Даже если настоящей ценности она не имеет.) Знание, что вы встречались с таким-то или такой-то, активирует их системы логического вывода и может повлиять на взаимодействие с вами. Однако сами вы до конца не знаете, в какой степени этой информацией владеют другие. То есть вы не можете исходить из того, что им все известно. Вы можете надеяться, что не известно (боясь скандала), или, наоборот, желать, чтобы они знали (тогда можно будет похвастаться победами на личном фронте).
Люди, как правило, много времени и сил тратят на размышления о том, владеют ли другие стратегической, на их взгляд, информацией. Они гадают, какие заключения, намерения, планы и т. п. эти другие на данной информации построят, пытаются проконтролировать их доступ к такой информации и отследить либо повлиять на их умозаключения, сделанные на основе этой информации. В основе всех этих сложных вычислений лежит допущение, что доступ к информации и у нас, и у других сложен и, как правило, несовершенен.
Особенность богов и духов
Все эти сложные определения и объяснения нужны нам вот для чего: если человек считает богов и духов существами, с которыми он вступает во взаимодействие, значит, оно будет определяться когнитивными системами, отвечающими за наше регулярное взаимодействие с другими, несверхъестественными, созданиями.
На первый взгляд взаимодействие с ними очень похоже на взаимодействие с людьми – в том отношении, что большинство наших штатных систем логического вывода активируется и производит умозаключения в обычном, в общем-то, режиме. Подчеркиваю это обстоятельство, потому что именно из-за него коммуникация с этими скрытыми от глаз существами получается настолько естественной. У богов и духов есть сознание, поэтому они воспринимают происходящее; мы прогнозируем, что события отложатся у них в памяти, что у них возникнут определенные намерения и что они предпримут некоторые действия для осуществления этих намерений. К богам и духам применимы и более тонкие аспекты социального взаимодействия. Как мы видели на примере квайо, приведенном у Кизинга, жертвовать свинью одному предку, когда на самом деле невзгоды навлекает другой, – это напрасная трата ресурсов. Недовольный дух будет продолжать насылать на людей болезни, пока кто-нибудь не принесет ему правильную жертву. Все это вполне естественно, и прорицатель квайо, которого цитирует Кизинг, не расписывает в подробностях всю подоплеку, потому что она и так подразумевается. Но подразумевается она, только если применять соответствующие системы логического вывода.
В общих чертах все боги, предки и духи интерпретируются как сущности, с которыми можно взаимодействовать с участием систем социального интеллекта. Вы молитесь богу, потому что хотите исцелиться. Это требует допущения, что бог воспринимает вас как больного, понимает, что вы хотите выздороветь, желает вам благополучия, понимает, как это благополучие обеспечить, и т. д. (Кстати, молитвы и другие обращения к богу и духам требуют, чтобы адресат понимал не только слова нашего языка, но и намерения. Слова «Боже, как было бы хорошо, если бы моя родня поладила друг с другом» подразумевают, что бог сможет воспринять завуалированное желание как прямую просьбу: «Пожалуйста, сделай так, чтобы мои родственники поладили».) Боги и духи, желающие чего-то конкретного, зачастую стремятся получить это и удовлетворяются, только когда это просходит, не раньше, а за попытку смошенничать или словчить наказывают и т. д. Шаблонность этих представлений только подчеркивает, насколько они интуитивны, если рассматривать их в ключе соответствующих систем логического вывода.
Ничто не мешает нам описывать и объяснять человеческие сообщества так же точно и столь же успешно, как и все прочее в мире, используя научный инструментарий. Так рассуждает эволюционный психолог Паскаль Буайе в этой новаторской книге. Сопоставляя последние достижения эволюционной биологии, психологии, генетики, экономики и других научных дисциплин, автор представляет новый взгляд на устройство человеческих обществ. Буайе убедительно доказывает, насколько значимую роль когнитивные процессы играют в том, как люди выстраивают иерархии, семейные и гендерные нормы, как возникают межгрупповые конфликты и этнические стереотипы. В фокусе его внимания находится принципиальный вопрос: как выработанные в ходе эволюции способности и предрасположенности человека объясняют то, как мы живем в обществе? И почему данные естественных наук критически важны для понимания исторических событий и социальных процессов?
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.