Объясняя религию. Природа религиозного мышления - [51]
Для таких ситуаций у человеческого разума определенно имеется особая система логического вывода, включающая сильную эмоциональную реакцию даже на простой намек о подобном развитии событий. Пол Розин, изучающий психологию отвращения, ее связь с развившимися в ходе эволюции пищевыми предпочтениями и с риском отравления, показал, что эта система защиты от заражения подчиняется особым логическим принципам. Во-первых, в ней заложено, что источник опасности не обязательно должен быть видимым; до появления микроскопов и микробиологии причины, по которым гниющий труп не следовало относить к правильным источникам пищи, были неочевидны. Во-вторых, она исходит из того, что даже ограниченный и сколь угодно короткий контакт с источником опасности рискован в полной мере. Иными словами, воздействие от дозы не зависит. Заразные вещества не теряют вредных свойств при снижении концентрации. В-третьих, система учитывает, что заразиться можно при любом контакте с источником загрязнения, хотя особенно сильна реакция отторжения при употреблении внутрь.[47] Эти принципы действуют только в рамках данной системы. Может быть, в каких-то случаях она излишне перестраховывается: например, когда испытуемые в экспериментах Пола Розина отказывались пить из тщательно продезинфицированного стакана, где когда-то сидел таракан. Однако система эта настраивалась в первобытных условиях, в которых тщательной дезинфекции попросту не существовало.[48]
Жизнь в когнитивной нише
Встав на эволюционные позиции, мы волей-неволей вынуждены задаваться самыми общими вопросами: что требуется человеку? Что особенного в его нуждах, в отличие от нужд жирафа или вомбата? Разумеется, человеку нужен кислород для дыхания и сложный коктейль из питательных веществ для поддержания жизнедеятельности, но то же самое относится ко всем животным. А вот что человеку действительно нужно больше, чем другим видам, – это два типа благ, без которых его существование немыслимо. Человеку требуются информация об окружающем мире и сотрудничество с сородичами. Мы привыкли принимать их как данность и даже не представляем, насколько они в буквальном смысле жизненно для нас важны. Не менее сложно представить, насколько велики выработавшаяся у нашего разума за тысячелетия эволюции привычка добывать эти блага и степень зависимости от них.[49]
Человек жаждет информации
Человеческое поведение опирается на обширную и многофункциональную базу данных, задающую параметры действий. Мало что в нем можно объяснить или даже описать без учета масштабного считывания сведений об окружающей обстановке. Именно поэтому некоторые антропологи называют среду, подходящую для человека как вида, когнитивной нишей. Как лягушка в пруд, а кит – в морскую воду, человек постоянно погружен в среду, без которой невозможны его функционирование и выживание, и эта среда – информация об окружающем мире. Журналистское клише «информационная эпоха», закрепившееся за нашим временем, немного сбивает с толку – можно подумать, что в прошлом, будь то давнем или недавнем, мы от информации не зависели. Но представьте себе повседневную жизнь небольших первобытных кочевых племен, рассеянных по саванне, собирающих на ходу все, что пригодно в пищу, и пытающихся дополнить рацион охотой. Без потока подробной, предпочтительно надежной и постоянно обновляемой информации о своем окружении их существование немыслимо. Вопреки нашим представлениям, собирать фрукты-овощи и другую растительную пищу – это совсем не то же самое, что брать их с полок супермаркета. Нужно выяснять и запоминать, где искать разные их виды, где и в какой сезон были особенно урожайные места и т. д. Кроме того, нужно хранить в памяти обширные сведения о разных вкусах разных съедобных вещей, их внешнем виде, их запахе, а также сходстве с потенциально опасными. То же относится и к охоте, которая, помимо сложных навыков, требует большого опыта и знаний. Разные виды дичи выслеживаются по-разному, к ним по-разному подкрадываются и по-разному на них нападают. Перед хищниками человек уязвим, и это нужно компенсировать не только уловками и коварством, но и добываемыми в полевых условиях сведениями, которые передаются из поколения в поколение. К этому пункту мы сейчас и перейдем.[50]
Человек сотрудничающий
Люди уже долгое время – достаточное по эволюционным меркам – живут в организованных группах, в условиях интенсивного социального взаимодействия. Человеку требуется сотрудничество, поскольку он опирается в своей деятельности на обширную информацию, которую не добудешь одним только личным опытом. Большую часть этой информации обеспечивают ему другие. Кроме того, большая часть его деятельности требует объединения сил. Сказанное выше о собирательстве и охоте применимо в контексте, когда одни люди выполняют часть операции, а другие делают свою часть благодаря усилиям первых. Сотрудничество здесь предстает не в базовом смысле «делать что-то сообща», а в понимании «скоординированно делать каждый свое». Так вот, сотрудничество требует особых способностей и задатков.
У жизненно важных для человека потребностей имеются два важных следствия: если выжить человек может только в сотрудничестве и ему необходима информация, он в общем и целом зависим от информации, поставляемой другими. Это не значит, что человек не способен усваивать огромные объемы информации из первых рук. Но дело в том, что даже для их усвоения все равно требуется огромный поток информации от сородичей, в объемах, которые другим видам и не снились.
Ничто не мешает нам описывать и объяснять человеческие сообщества так же точно и столь же успешно, как и все прочее в мире, используя научный инструментарий. Так рассуждает эволюционный психолог Паскаль Буайе в этой новаторской книге. Сопоставляя последние достижения эволюционной биологии, психологии, генетики, экономики и других научных дисциплин, автор представляет новый взгляд на устройство человеческих обществ. Буайе убедительно доказывает, насколько значимую роль когнитивные процессы играют в том, как люди выстраивают иерархии, семейные и гендерные нормы, как возникают межгрупповые конфликты и этнические стереотипы. В фокусе его внимания находится принципиальный вопрос: как выработанные в ходе эволюции способности и предрасположенности человека объясняют то, как мы живем в обществе? И почему данные естественных наук критически важны для понимания исторических событий и социальных процессов?
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.