Обвиняется в измене?.. - [15]

Шрифт
Интервал

Отыскав нужный ему подъезд, Волков поднялся на четвертый этаж — лифт не работал — и постучал в высокую, обитую черной клеенкой дверь.

Профессор оказался высоким бледным человеком немногим старше Волкова: коротко остриженный, с тонкой шеей, замотанной теплым шарфом. В накинутом на плечи большом клетчатом платке, он приоткрыл дверь, настороженно оглядел стоявшего на площадке Антона.

— Вы от Алексея Емельяновича?

Звякнула скинутая цепочка, и Волкова впустили в полутемную прихожую.

— Проходите в комнату, я сейчас. Шинель можете повесить сюда, — запирая дверь за гостем, хозяин показал на старомодную круглую вешалку, с подставкой для зонтов и тростей.

Антон разделся и прошел в комнату, заставленную старой, темной мебелью. За дверью стоял сервант с зеленоватыми стеклами в частых металлических переплетах, а на полу лежала облезлая медвежья шкура. Морда зверя злобно скалилась на каждого входившего, свирепо выпучив зеленовато-коричневые фарфоровые глаза.

— Подарок отца, в экспедиции убил, — объяснил профессор, входя в комнату следом за гостем. — Сейчас чайничек закипит, поболтаем, почаевничаем. Вас как величать прикажете? Антон Иванович? Очхор, как писали студентам в зачетках, а я — Игорь Иванович. Ну, рассказывайте, какие новости на войне? Вы, наверное, лучше нашего брата-обывателя осведомлены? Садитесь вот тут, здесь удобнее. Если хотите, курите, пепельница справа.

Он устроился в кресле напротив и, плотнее закутавшись в свой плед, с извиняющейся улыбкой заметил:

— Мерзну, топят плохо, а у меня болячек, как у жучки блох. Даже в ополчение не взяли. Вот и сижу тут, пишу, лекции читаю. Вы принесли это?

— Да, — Волков достал листок бумаги с колонками цифр.

— Интересно, — пробормотал тот, поднеся шифровку ближе к глазам. Антон заметил, как слегка подрагивают тонкие, нервные пальцы Игоря Ивановича.

— Германские шифры принципиально отличаются от наших, — откладывая листок, тоном лектора сообщил профессор. — Вы знаете, на каком языке эти циферки — на русском или немецком?

Волков в ответ только развел руками.

— Понятно, — протянул Игорь Иванович. — Ладно, попробуем, поколдуем. Вообще-то, я специалист в другой области, но это, знаете ли, хобби, так сказать, конек, увлечение. Кстати, скажите мне, штатскому, почему ввели погоны?

— Традиции русской армии.

— Да, да, — покивал хозяин, — и враг опять тот же, и форма удивительно напоминает старую, царскую, только фуражки другие.

— Плохо помню, — улыбнулся Антон. — Может, я пойду?

— Что вы, что вы, — вскочил Игорь Иванович, — без чая ни в коем случае не отпущу. Скучно бывает, — пожаловался он, расставляя на столе чашки, вазочку в тоненькими черными сухариками и голубое блюдце с двумя кусками пиленого сахара. — Вот, чем могу, не откажите ради бога.

— Неудобно, право, — засмущался Волков. Рядом с ним профессор казался подростком, неимоверно вытянувшимся вверх, но не нагулявшем на костях ни жира, ни мяса. «Не хватало только объедать его, — подумал Антон, — знал бы, прихватил чего с собой».

— Мои уехали, бедую один, — наливая чай, по-свойски рассказывал хозяин. — Хорошо, соседка заходит, помогает. С Алексеем Емельяновичем мы соседями по даче были, дружили. Как его семья, нормально? Вот и хорошо. Пейте, чай настоящий, осталось немного, иногда балуюсь.

«Как он тут один справляется, — подумал Волков, беря чашку. — Наверняка к быту не приспособлен, не знает, как толком карточки отоварить, чего сварить, а надо еще стирать, убираться, работать. И вид у него какой-то шалый, глаза словно внутрь себя смотрят, а не на собеседника. Смотрят и удивляются увиденному внутри, не в силах поверить».

— На фронте были? — прихлебывая из чашки, поинтересовался Игорь Иванович и не дожидаясь ответа, продолжил, — А я, как мальчишка, сбегал. Честное слово. В ополчение не взяли, так я просто увязался за ними. Страшно… Танки немецкие, взрывы… Всю жизнь не везет — в первом же бою контузило, и меня отправили в тыл. Едва оклемался. Вот так. А в детстве болел долго, со сверстниками почти не общался — все больше со взрослыми, с отцом, он у меня был астрономом, с мамой, их знакомыми… Постель, книги, долгие размышления, серьезные разговоры. Наверное, это и предопределило мою математическую специальность. Физика, математика, цифры, формулы для меня стали звучать музыкой. Для теории не надо никуда идти, достаточно головы, листа бумаги и карандаша. Кстати, вы никогда не задумывались над тем, почему нам жизнь выдает билет только в один конец, от рождения до смерти, и нет возможности вернуться на те станции, которые твой поезд уже миновал? Можно решиться сойти раньше, не доехав до конца, но вернуться — нет!

Волков притих в кресле и слушал этого странного человека с глазами мальчика, познающего устройство сложного окружающего мира и не перестающего удивляться его гармонии и загадкам. Разве с ним говорит сейчас Игорь Иванович? Нет, он говорит сам с собой, проверяя на безмолвном слушателе свои догадки, строит гипотезу, ищет, ошибается и снова идет к истине — где ощупью, а где при свете знаний. Такие влюбленные в науку чудаки и движут ее вперед, не страшась заглянуть туда, куда еще никто даже не думал заглядывать.


Еще от автора Сергей Михайлович Дышев
Танкист из штрафбата

1943 год. Танковый экипаж лейтенанта Ивана Родина воюет на Курском направлении. Именно здесь немцы сосредоточили свои лучшие бронетанковые силы в надежде переломить ход войны. Но и наши уже научились бить грозного врага. У экипажа Родина солидный личный счет подбитых фашистских бронемашин. Однажды им даже удалось угнать «тигр» прямо из расположения противника. Но вместо благодарности загремел лейтенант в штрафбат. Там бы и сгинул, если бы не приказ: любой ценой добыть экземпляр новейшей немецкой техники. И пришлось Ивану Родину и его отважному экипажу снова врываться на своем танке в ад войны без каких-либо шансов выжить…


Потерянный взвод

Книга фронтового журналиста Сергея Дышева «Потерянный взвод» – уникальна. Это горькая и беспощадная правда о реальных событиях и людях, которые отправились выполнять «интернациональный долг», и попали в кровавое месиво долгой и тяжелой Афганской войны. Эта книга очевидца, написанная из окопа, – о тех, кто испытал все сполна: штурмовал высоты под кинжальным огнем и терял боевых друзей, горел в БТРах, был вычеркнут из списка живых – и выжил.


До встречи в раю

Правительство бросило этот полк на произвол судьбы, оставило медленно сгорать в огне междоусобной войны. Командир полка Лаврентьев держит осаду с одним солдатом и двумя десятками прапорщиков и офицеров. А вокруг — полный хаос. К оружейным складам рвутся банды, город кишит отпущенными на волю зеками и сбежавшими из дурдома психами. Эти гротескные сцены напоминают сценарий для фильма ужасов, но самое страшное то, что все так и было на самом деле…


Закон оружия

У него не оставалось ни одного шанса, когда он встретил в Дагестане чеченского полевого командира – своего бывшего сержанта Шамиля, которого когда-то учил воевать в Афгане. Судьба дала ему шанс уцелеть и тут же отобрала его, оставив один на один с таинственной организацией, оказавшейся самой жестокой криминальной группировкой Таиланда. Чтобы выжить, он избрал один закон – закон оружия.


Почти живые

Чеченская война — специфический наркотик. Она затягивает. На нее подсаживаются. Жестокость, мстительность, безрассудство врастают в душу намертво, ломают характер, превращают бойцов в машины убийства с вечным двигателем. Солдаты возвращаются к мирной жизни, надевают «гражданку», влюбляются, женятся, но некоторые из них продолжают вести себя так, будто вокруг война и повсюду — враги…


Воры в законе и авторитеты

Воры в законе - особая каста в криминальном мире. Люди, живущие по своим законам-понятиям, они во многом определяют атмосферу, царящую в воровском сообществе. Нередко их имена окружены неким героическим ореолом, о них складываются легенды, в которых они предстают этакими бескорыстными Робин Гудами, свято хранящими воровскую честь. На самом деле все далеко не так возвышенно и романтично. В своей книге Сергей Дышев убедительно, с массой точных фактов и живописных подробностей, развенчивает миф о благородных разбойниках.


Рекомендуем почитать
Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Погибаю, но не сдаюсь!

В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Побратимы

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.


Страницы из летной книжки

В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.


Гепард

Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.