Обвиняется президент - [3]

Но о людях, и тем более о президенте, надо судить не по словам, а по делам.

И здесь, пожалуй, в Горбачеве уживаются как минимум три лица: Горбачев начала перестройки, Горбачев ее апогея и Горбачев реального распада Советского Союза.

Первый — действительно всколыхнул страну, мир, объявив курс на обновление, курс, который был положительно воспринят почти всеми.

Второй — после того, как огромные массы людей пришли в движение, вдруг обнаружил, что не знает, куда их вести, а может быть, не захотел или не мог. Время действий сменилось пустой говорильней, шараханием из стороны в сторону, топтанием на месте, распадом экономики и государственности.

Третий — оказавшись в состоянии депрессии и без всякой опоры в массах, полностью выпустил руль управления страной. Неимоверно быстро скатился вниз, к финалу своей карьеры, однако, и падая, продолжал разрушать некогда могучее государство.

При всех различиях во всех трех фигурах Горбачева всегда и везде присутствовал один — Ставропольский секретарь крайкома, привыкший ставить задачи, говорить с трибун долго и, чаще всего, нудно, но не контролировать исполнение намеченного и не добиваться конечного результата.

Горбачев забыл известную истину, что цель — ничто, если она не становится реальностью. Пустыми обещаниями о светлом будущем нельзя долго обманывать народ. Он не прощает обмана.

Трагедия политика Горбачева, склонного к постоянным компромиссам, безвольного и удивительно поддающегося влиянию извне, заключается в том, что он на седьмом году правления оказался ненужным ни правым, ни левым. Он потерял всякую поддержку в массах, и те отвергли его.

Предательство всегда осуждалось в народе.

О Горбачеве, как о политике, еще будут говорить, и мнения могут быть самые разные.

Запад, например, уже назвал его человеком конца 20 века. Немцы нарекли Горбачева «великим немцем», аналогично оценили его лидеры Америки и Канады, Англии и Италии. Это их оценки. Но могут ли так назвать своего, пусть бывшего, но все-таки президента русские и армяне, украинцы и азербайджанцы, буряты и молдаване, татары и мордва? Нет, не могут. Слишком много бед и несчастий обрушилось на них в горбачевскую «эпоху». Ожидаемое обновление от перестройки обернулось для многих большой трагедией. Счет убитых и раненых в национальных стычках пошел на тысячи, количество беженцев, может быть, давно уже перевалило за миллион. Их никто не регистрирует. Общество стонет от территориальных и социальных противоречий. Рвутся веками сложившиеся связи между людьми, растет их массовое обнищание. Реальностью стала гражданская война в Закавказье. Вместо движения вперед страна отброшена далеко назад, на многие годы.

Так стоило ли начинать такую губительную перестройку, чтобы через несколько десятков лет только достичь уровня жизни 1984 года?

Не хочу мазать черной краской все последние семь лет. Были в них и светлые моменты, но они, увы, лишь «луч света в темном царстве». И сейчас нет уверенности, что мы идем в правильном направлении. Скорее всего для России оно закончится новым тупиком.

При всей убогости нашей жизни, гиперинфляции и массовом обнищании людей главное обвинение Горбачеву все-таки должно быть сформулировано в сфере национальной политики, за развал государственности.

Мы не раз переживали нищету и голод, разруху и экономическую отсталость. Уверен, переживем и на этот раз. Но мы можем все сгореть в пожаре гражданской войны, в дележе армии и территорий, в национальной обособленности.

Горбачев, начав «раскапывать старые могилы», забыл, что они дурно пахнут, и от этого зловония могут задохнуться окружающие. При его правлении весь Союз превратили в археологические раскопки. Правда, никто не подумал о том, где складывать находки, как потом проводить границы, делить территории и людей разных национальностей и вероисповеданий, давно перемешавшихся между собой.

Горбачев не заметил, как он постепенно, вкупе с националистами и постоянно потакая им, вырыл для всех нас огромную яму.

О межнациональной розни

Под лозунгом исправления перегибов в национальном вопросе, допущенных Сталиным (они действительно были допущены), мы скатились в другую крайность. К сожалению, во главу угла поставили «национальность», а не «человека» и неукоснительное обеспечение его прав и свобод, где бы он ни проживал, какой бы крови ни был, к какой бы конфессии не принадлежал. Словно во времена феодальной раздробленности, нас пытаются окончательно замкнуть в своих национальных квартирах, разделить людей на коренных и некоренных, лояльных и не лояльных. Людей заставляют менять гражданство и язык, убеждения и нравственность. При этом не перестают повторять слова о дружбе между народами и республиками, теперь уже государствами. С трудом пытаюсь понять, как можно после этого дружить. Запереться от соседей, огородиться высоким частоколом, таможенными барьерами и дружить, так сказать, из-за забора. К сожалению, такая перспектива по душе национал-сепаратистам, которым удалось в ряде регионов путем обмана столкнуть на этот путь и население. Именно они в борьбе за политическую и личную власть умело разыграли очень тонкий, очень болезненный национальный вопрос. Именно на спекуляциях вокруг него они, именуя себя демократами, пришли к власти в Грузии и Армении, в Прибалтике и Молдавии, в других регионах. Это была цель и ради нее забыли о мире на земле, о благополучии народа, который, ввергнув в пучину междуусобиц, вновь предали.