Обуреваемый страстями - [31]

Я вспомнил о Чарли Катце, и волосы у меня почему-то встали дыбом. Я был в таком напряжении, что легко мог бы всадить в кого угодно полный заряд своего тридцать восьмого.

— Чарли? — позвал я. — Чарли? Где ты, черт побери?!

Ответом было молчание. Я на ощупь продвинулся еще на шесть футов и нашарил левой рукой одну из кабинок. Эти самые кабинки с холодильниками и соответствующим содержанием внутри шли вдоль всей стены.

Я медленно продвигался вперед, придерживаясь рукой за стенки кабинок, чтобы не потерять направления.

Я был почти у самого конца холодильной камеры, когда неведомо откуда на меня вдруг обрушились две могучие руки, они сдавили мое горло, в ушах у меня что-то с грохотом разорвалось, когда я от неожиданности автоматически нажал на спусковой крючок своего пистолета. Изо всех сил я старался наполнить свои легкие воздухом и тут вдруг почувствовал, что голова моя словно отрывается от плеч.

Потеряв опору под ногами, я отчаянно забарахтался в воздухе, изо всех сил стараясь оторвать от горла могучие руки, которые не давали мне дышать. Но все было напрасно. Над самым моим ухом раздался тихий смешок, потом горло мне сдавили еще сильнее, и сразу же могучие руки отшвырнули меня прочь. Я отлетел в сторону все в той же полной темноте, но зато снова мог дышать, и это было чудесно.

Однако еще секундой позже я наткнулся на что-то непонятное, и тут же тьма вокруг меня разорвалась целым снопом искр. Еще через полсекунды глухая тьма поглотила меня целиком.

Я открыл глаза и сразу же болезненно зажмурился, ослепленный ярким светом.

— Лейтенант! — воскликнул взволнованный голос. — С вами все в порядке, лейтенант?

Я осторожно приоткрыл глаза снова и увидел белое как мел лицо, тревожно уставившееся на меня.

— Я мертв, — сказал я. — Суньте меня в ящик, и покончим со всем этим. — Но тут же сообразил, что говорю, и торопливо приподнялся и сел. — Я шучу, — быстро сказал я. — Я чувствую себя отлично!

И тут же стены поплыли прямо на меня, так что мне пришлось закрыть глаза и отдохнуть немного. Когда я их снова открыл, стены вели себя прилично.

— Выглядите вы ужасно, — сказал Чарли Катц с плохо скрытым удовлетворением.

Я посмотрел на багровый синяк, украшавший его лоб, который неплохо сочетался с глубоким еще кровоточащим порезом.

— Думаете, вы выглядите лучше? Похожи на киногероя, не иначе, да?

И я занялся важным и сложным делом: мне необходимо было встать на ноги. В конце концов, после мучительных усилий, мне это все же удалось. Костюм был, бесспорно, загублен безвозвратно: на коленях выдраны клочья материала, одна пола пиджака почти полностью оторвана. Однако куда важнее было установить, не погублен ли и я сам безвозвратно. Я осторожно подвигал руками и ногами, и оказалось, что с ними все в порядке. Медленно я поднял руки к шее и повернул ее. Скрипа я не услышал, но боль была адская. Ощущение было такое, словно шея вообще исчезла и вместо нее между плечами и головой разместилась только невыносимая боль. Однако шея тем не менее оказалась на месте.

— У вас лицо — словно ночной кошмар, — сказал Чарли. — У меня тут где-то есть зеркало, не хотите ли взглянуть на себя, лейтенант?

— Хочу, — сказал я. — А нет ли у вас еще бутылки, припрятанной ради такого случая?

— Есть, — кисло сказал он. — Только учтите, что виски не растет на деревьях!

Он открыл ящик и достал почти полную бутылку и два стакана. Пока он наливал, я бросил на себя взгляд в зеркало. Чарли нисколько не преувеличивал. Выглядел я и в самом деле жутковато. Над правой бровью багровела огромная ссадина, кровь из нее каплями сочилась по щеке на воротник моей рубашки. Прямо посредине лба красовалась огромная шишка, на глазах наливавшаяся синевой. С подбородка был содран лоскут кожи добрых полдюйма шириной.

Я отвернулся от зеркала, чтобы не расстроиться окончательно, и благодарно принял из рук Чарли стакан. Виски помогло мне. Осушив стакан до дна, я закурил и спросил у Чарли, что же тут произошло.

— Я увольняюсь, — твердо сказал он. — Дважды за одну неделю: это уж слишком, лейтенант!

— Согласен! Но что же все-таки произошло?

— То же самое, что и в прошлый раз, — горько посетовал он. — Я слышу стук в дверь, но никто не входит. Тогда я выхожу поглядеть, кто там. Высовываю голову за дверь и — бац!

— Вы правы, Чарли, — сказал я. — Вы хотите уйти, пока еще это у вас не обратилось в привычку.

— А с вами что стряслось? — спросил он, и я рассказал ему о телефонном звонке, о том, как потом позвонил сам в морг, а затем приехал сюда — выяснить, в чем дело.

Чарли, однако, не пришел в восторг от того, как мужественно я бросился ему на выручку в полном одиночестве.

— Если бы вы были нормальным копом, то приехали бы не один, а с целым нарядом полицейских. Вот тогда бы он не сумел отсюда удрать.

— Вы, безусловно, правы, Чарли! — согласился я. — Но только лучше бы вам не быть таким правым, а то у меня так и чешутся руки как следует наподдать вам!

— Может быть, мы это внесем в протокол? — спросил он ледяным тоном. — Или никто так и не примет меры по поводу совершенных на меня нападений?

— Я лично не собираюсь. Но может быть, кто другой и согласится. Вы бы лучше внимательно все осмотрели — может, что-нибудь отсюда исчезло?