Общество "Сентябрь" - [12]

— Вы уедете из Оксфорда?!

— Всего лишь на день-два, леди Пейсон. И разумеется, на это время здесь останется мой надежный друг.

— Кто же?

— Прошу прощения, на этот вопрос я ответить не могу.

Она все-таки согласилась уехать, но перед тем Ленокс долго провожал ее до тоскливо-помпезной кареты и долго уверял, что будет незамедлительно сообщать обо всех новостях расследования.

В это время Мак-Коннелл с аппетитом ел яблоко во дворе Линкольн-колледжа. Полотняный мешок он держал под мышкой.

— Проводил? — поинтересовался врач.

— Да. Бедная женщина, — задумчиво ответил Ленокс.

— Держится из последних сил.

С Хай-стрит они повернули на Корнмаркет-стрит, а оттуда на улицу Сент-Джайлс, где очень быстро отыскался дом номер двенадцать и Ленокс ввел друга в свой любимый оксфордский паб «Ягненок и флаг», ничуть не уступающий «Дерну». (Прогулки по Оксфорду неизбежно превращаются в прогулки по пабам.) Непонятно, как в современном мире сохранился постоялый двор восемнадцатого века. Когда-то давно лошадей тут ждали стойло и охапка сена, путников — место отдыха перед утренним отъездом на север, и в самый неурочный час, в самое скверное ненастье любой странник знал, что получит здесь кружку эля и добрую порцию еды. Да и теперь, если вы в Оксфорде хотели нанять пролетку или кеб, вам стоило идти прямиком в «Ягненок и флаг». С 1695 года это заведение принадлежало колледжу Святого Иоанна. Шесть или восемь причудливых по форме, плохо освещенных, безо всякого замысла слепленных вместе комнат сохранили неповторимый дух времени: под этими почерневшими балками ночевали когда-то короли и выпивали нищие.

Сидя за столиком у окна с видом на широкое поле — угодья колледжа Святого Иоанна, — Ленокс и Мак-Коннелл вели непринужденный разговор. В последние годы совместная работа сводила их все чаще, и секретов между ними почти не было. Прошло не меньше получаса, прежде чем их кружки опустели и Мак-Коннелл решил наконец заказать обед.

— Что можно съесть без риска для здоровья? — поинтересовался он, просмотрев меню.

— Ну, я в свое время перепробовал все, — ответил Ленокс. Сам он после плотного завтрака обедать не собирался.

Мак-Коннелл взял ромштекс, глазунью и картофельное пюре, оба заказали по пинте осеннего эля. Грузный краснолицый бармен принес к тому же сандвич с холодным цыпленком и бутылку пива: Ленокс предусмотрительно запасся на вечер.

Эль и беседа настроили детектива на ностальгический лад, но приятные воспоминания омрачала тревога за Джорджа Пейсона, который — в этом Ленокс уже не сомневался — был славным малым.

ГЛАВА 8

В девяностых годах одиннадцатого века — чуть раньше или чуть позже, история умалчивает, но горечь от битвы при Гастингсе[10] была еще свежа, а со времен «Книги Страшного суда»[11] едва ли прошло десять лет, — на постоялом дворе, а может, в церкви собрались для беседы безымянный клирик и пара студентов. Так зародился Оксфордский университет. Как раз тут из Франции, после студенческого бунта, к неизвестным отцам-основателям потянулись школяры из Парижского университета — и Оксфорд расцвел. Первый университет в Англии, один из немногих в Европе — не прошло и века, как он стал центром высшего образования во всем мире. Прежде всего Оксфорд изумлял количеством собранных книг: сотни и сотни. Благодаря этим книгам и людям, по ним преподававшим, в приходы, раскиданные по всей стране, разъезжались поколения пастырей, неся пастве оксфордское знание, оксфордский образ мыслей, оксфордский подход к обучению. Так возник мир идей, не знавший разницы между Йоркширом и Девоном, так возникло единство взглядов и представлений, впервые объединившее людей во всей Англии, да и во всей Европе.

Ha заре тринадцатого века, в день опять же в анналы не вошедший, появился первый оксфордский колледж — может, Мертон, а может, Университетский. Поначалу, наверное, это вовсе и не колледж был, а дом, где студент мог снимать жилье и столоваться, но с каждым нажитым годом колледжи крепли, число их росло, пока наконец к началу пятнадцатого века не сформировался истинный облик и дух Оксфорда.

У времени свои дары, подумалось Леноксу. В эти окна по-другому — ярче и значительнее — светит полуденное солнце, и даже в зданиях, не посвященных Богу, благоговеешь. Вливаясь в почти тысячелетний поток оксфордских студентов, ощущаешь свою смертность и в то же время — толику бессмертия: ведь это место принадлежит вечности, и ты, стало быть, тоже.

Разглядывая такие родные стрельчатые окна, Ленокс пересек широкий мощеный двор Бейллиол-колледжа, где прошли его студенческие годы. Он улыбался почти счастливо, но с оттенком грусти — как человек, вернувшийся туда, где ему было хорошо. Тогда, переступив порог детства и родительской усадьбы, он попал в неизведанный мир, где ждали новые друзья и новые знания. Какими огромными казались всего несколько центральных улиц Оксфорда, растянувшихся на четверть мили от Сент-Джайлс до Сент-Олдейтс, от колледжа Святого Иоанна до Крайст-Черч, каким несметным — число магазинов на них.

Теперь он стал старше и чувствовал это. Ему почти сорок. Он все еще холостяк. Одни мечты воплотились, другие так и остались мечтами. Чарлз Ленокс с детства знал, что станет членом Парламента — но этого не случилось. Он мечтал о сыне.