Общество потребления: мифы и реальность - [9]
Собраться с духом или, как писал давным-давно В. Короленко, взять ноги за пояс и идти искать долю, работать, биться с лихой нуждой и есть горький хлеб из чужих печей на чужбине — на такое решаются обычно молодые, здоровые, достаточно смелые, т. е., с точки зрения эксплуататора их труда, — самые привлекательные. Около 10 процентов населения Мексики, прежде всего молодой цвет ее, оказалось незаконным путем на территории Соединенных Штатов.
Здесь эстафету приграничных торговцев людьми, называемых «койотами», принимают местные американские шакалы. Дело поставлено на широкую ногу.
Читатель, может быть, видел вышедший на наши экраны в 1979 году итало-мексиканский фильм «Жестокое лицо Нью-Йорка». Герой фильма мексиканец Серджо, отправившийся за новой жизнью в «Нуэва Йорк», подобно другим таким же юношам, оказывается жертвой вербовщиков, для которых земляк — всего лишь товар. Они готовы нести расходы по доставке товара к месту потребления, расходы обернутся прибылями. В чужом городе Серджо сразу же попадает в липкие сети «латиноамериканского братства», мафии, где не церемонятся: на глазах приканчивают лопатой рабочего, попытавшегося возразить против поборов в пользу «братства». Тело запихивают в мешок с кофе — и шито-крыто. Никто ничего не видел. И знающие предупреждают Серджо: «В Калифорнии похуже».
У Серджо оказывается изъян в характере: он «слишком уж гордый». Но его попытка освободиться, отстоять свою любовь и даже разоблачить иммиграционную мафию кончается тем, чем кончают бунтари, — его убивает его же друг, которого заставляют это сделать.
Многие американцы склонны винить во всех бедах, выпадающих на горькую долю «чиканос», самих «чиканос», поскольку, дескать, мексиканцев никто в Соединенные Штаты не приглашал, а если им тесно у себя дома, так не нужно размножаться с безответственностью кроликов…
На самом деле развитый и относительно богатый северный сосед заинтересован в отсталом и бедном южном парии как поставщике, по выражению американской газеты «Ньюсдей», «ненатурализованного мяса». Корни проблемы уходят в любовь богатого капитала к дешевой рабочей силе, и проблема столь же стара, как стар сам капитализм. «Сотни тысяч рабочих, — писал В. И. Ленин, — перебрасываются таким образом за сотни и тысячи верст. Передовой капитализм втягивает их насильно в свой круговорот…» [22].
Отмечая заинтересованность американского, прежде всего калифорнийского, бизнеса в «использовании дешевого мексиканского труда», американские журналисты Александр Кокберн и Джеймс Риджуэй писали:
«Вместо нападок на нищее население Мексики и навязывания беднякам средств контроля над рождаемостью следовало бы держаться ближе к сути дела и ограничить и контролировать деятельность корпораций, которые, как о том красноречиво свидетельствует история, определяют пути иммиграции» [23].
В благополучной Америке считается, что вновь прибывшие в эту благословенную страну, не без труда и лишений начав с последней ступеньки, поднимаются по лестнице успеха в жизни, освобождая самую нижнюю ступеньку для следующей волны обездоленных. По этой теории мексиканцы занимают сейчас место черных, которые якобы продвинулись ступенькой выше в американском обществе. На самом же деле миллионы безработных — особенно черных, но также и белых, и пуэрториканцев — даже лишены возможности занять низшую ступень. Они — не на лестнице успеха, они — на дне общества, на его скудном содержании, поскольку предпринимателю выгоднее более дешевый иммигрантский труд, чем собственные рабочие, которым закон требует выплачивать минимум заработной платы, а коллективный договор — проявлять и другую вынужденную заботу.
«Нелегалы» составляют 10 процентов американской рабочей силы. Они занимают больше рабочих мест, чем в стране официально насчитывается безработных. На первый взгляд можно поспешить с выводом, что иммигранты — причина безработицы. Они, дескать, «воруют» рабочие места у законных американских граждан. Ату их! — и безработица исчезнет. Министр труда в администрации президента Джеймса Картера Рей Маршалл считал «одним из важных аспектов проблемы занятости в США нелегальную иммиграцию, о которой почти никто не упоминает, когда заходит разговор о безработице и о снижении ее уровня».
Однако столь упрощенная арифметика верна лишь частично. Она объясняет враждебное отношение к «нелегалам» некоторых профсоюзов. В романе Дэвида Чандлера «Стачка в Зеленой долине» один из героев заявляет: «Нас сталкивают с конкуренцией дешевого труда, ввозят для этой цели рабочих из Мексики, чтобы держать наши заработки на низком уровне, а прибыли землевладельцев — на высоком» [24]. Такое положение весьма на руку предпринимателям: противопоставляя одних трудящихся другим, они направляют ненависть на жертвы эксплуатации, отводя ее от самих эксплуататоров.
Проблему безработицы не решить депортацией, то есть высылкой, иначе предприниматели просто свернут бизнес, рискующий оказаться неприбыльным при оплате труда рабочих по определенным законом минимальным ставкам. Вот, например, мнение Вика Виллапандо, директора Агентства трудовых резервов графства Сан-Диего:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.