Общество мертвых пилотов - [15]
– Легко сказать: смотри, – проворчал Вадим. – Я последний раз был здесь шесть назад. Да и то не дальше кухни. Чаю с ним выпил и сразу сбежал. Откуда я могу знать, какие у него были вещи?
– Нормальный ход! – возмутился Токарев. – Ты ничего не знаешь, я ничего не знаю. Зачем тогда мы вообще приехали? Лично я с трудом верю, что кому-то могла прийти в голову мысль забраться в эту квартиру с целью чего-нибудь отсюда украсть. Заяц, здесь и брать-то нечего. Полная разруха. Я не знаю, что за кошка между вами пробежала, но пару раз в году ты вполне мог присылать ему по сотне евро из своей Барселоны. Даже такие деньги твоему отцу были бы кстати.
– А ты думаешь, я полная сволочь, да? – Было заметно, что Вадим искренне огорчился. – Он вообще не хотел получать мои переводы. Категорически. Просто игнорировал. А деньги мне каждый раз назад возвращались…
– Ладно, проехали, – заключил Токарев. – Извини. Не будем углубляться в эту болезненную и непростую тему.
Вадим опустился на колени перед кухонным подоконником и приоткрыл дверцы шкафчика.
– Кажется, здесь всегда что-то стояло, – сказал он. – А сейчас пусто. И одна полка на книжном стеллаже, кстати, тоже пустая. Подозрительно…
– Нет, ну что может прятать в своей квартире грузчик из супермаркета? Особо секретную чугунную сковородку?
– Зря ты так. Про грузчика… – Вадим ногой придвинул к себе табурет, уселся на него и угрюмо уставился в черную прореху окна. В узком дворике, зажатом между двумя старыми пятиэтажками, не светился ни один фонарь.
– Нас такси ждет, – напомнил Токарев.
Вадим промолчал.
– Ну ладно, глупость я сказал про грузчика, – неохотно признался Токарев. – Извини. Я сегодня уже пятнадцатый раз извиняюсь. Все нормы перевыполнил. Принимаешь очередное извинение?
Вадим кивнул с печальной задумчивостью. Внимательно оглядел пол, потолок и стены.
– Сань, а как он умер?
– В смысле? – Токарев опустился на второй табурет. – Легко умер, если тебе хотелось услышать именно это. Заснул – и не проснулся. Патологоанатом написал: остановка сердца.
– А почему у него сердце остановилось? Он же не болел почти никогда. На редкость здоровым мужчиной был мой папаня. И далеко не старым. Ему только шестьдесят на днях исполнилось…
– По этому поводу ничего сказать не смогу. Я не врач, Заяц. Знаю, что вскрытие делали тщательно, поскольку некоторые сомнения у милиции имелись. Но ничего не нашли. Так что можешь быть уверен, твой отец умер сам. Отравление или какой-то другой способ насильственной смерти можно исключить. А почему у него сердце остановилось – не ко мне вопрос. Мало ли как в жизни бывает…
– Давай мы хоть чаю выпьем, – предложил Вадим.
Токарев скептически посмотрел на ржавеющий в мойке чайник.
– Может в другой раз?
– Как скажешь, – согласился Вадим. – Между прочим, папаня мой только в последние годы сдал так сильно. Уж ты наверняка должен помнить, каким он был орлом. Мать рассказывала, он в военной авиации служил. В каком-то секретном подразделении ВВС…
– Ясен перец, – кивнул Токарев. – Служил, конечно. Только ты не бери это близко к сердцу. Помнишь Леху Кольцова, которого к нам в пятом классе перевели? Он еще с бабкой жил. И всем рассказывал, что родители у него разведчики. Пали, мол, смертью храбрых, выполняя секретное задание в Экваториальной Африке. А потом выяснилось, что на самом деле никакие они не разведчики, а деревенские алкоголики, лишенные родительских прав. Но Леху я могу понять. Ему было двенадцать лет. А нам с тобой Заяц, сейчас далеко не двенадцать. И какая нам теперь разница, кем наши отцы были на самом деле – летчиками, космонавтами, разведчиками или простыми работягами? Вот мой, например. Он всю жизнь на заводе имени Октябрьской Революции гайку точил. И что мне теперь делать? Обижаться, что он никакой героической профессией не овладел, а прожил всю свою жизнь на городской окраине, выращивал на даче огурцы и капусту, а по вечерам тупо пялился в телевизор, регулярно употребляя водку «Сибирская»?
– Да я не про это говорю, Сань. – Вадим поморщился. – Я своего настоящего отца и не видел никогда. А Григорий Семенович меня с малолетства воспитывал. Что он мне не родной, я и подумать не мог. Вот и хочу правду узнать. Хотя бы теперь. Если он служил в секретном подразделении, так это многое меняет…
– Ничего уже изменишь на самом деле. Но если тебе это так важно, пусть дядя Гриша будет хоть самым секретным космонавтом. Лично мне для него и для тебя ничего не жалко. Только я, пожалуй, домой поеду. Меня жена сегодня точно загрызет. Ушел на полчаса – и пропал.
– В детстве меня мать предупреждала, чтобы я никому про отца не рассказывал. – Вадим покрутил в руках бутылку пива, но открывать не стал. – Говорила, что это, типа, информация не для посторонних… Смешно теперь вспоминать. Даже тебе, Санек, я ничего тогда не рассказал, а ведь ты мой лучший друг был. Помнишь? Хотя иногда меня так и подмывало похвастаться. Это потом, когда я повзрослел, а они развелись, то мать стала говорить, что никаким летчиком мой папаня и не был. Обманывала, говорила, только тебе во благо. Чтобы мог ты гордиться своим отцом. А вообще-то, он даже не твой биологический отец. Прикинь? Меня как поленом по голове стукнули… Я только сейчас, когда он умер, начал сопоставлять и размышлять. И не могу, Саня, прийти к однозначному выводу. Я так и не понимаю, когда она мне правду говорила. А вдруг она после развода мне намеренно соврала, чтобы папане отомстить?
Афера галактического масштаба приводит к странным событиям. Вряд ли герой сумел бы понять происходящее без помощи загадочного артефакта.
Ваша заветная мечта осуществилась? Вспомните о том незаметном труженике, которому вы обязаны своим везением.
Более двухсот лет тяготеет над Сибирью проклятие — Hysteria Siberina. Разобраться в ситуации послан специальный полевой Трибунал.
«… – Минут через десять подойдем к Косе. Знаешь, парень, честно тебе скажу: я жизнь прожил, всякого повидал, но даже подплывать к ней боюсь. Знаешь, как ее называют?– Акме, Тузла, Средняя Коса, может еще как-то.– Это в лоции. А рыбаки ее прозвали Кранты. Плохое место. Очень плохое…– Рыбацкие байки. Был я там много раз.– Давно? – заинтересовался Грек.– Если не ошибаюсь, году в одиннадцатом. Тогда и рыбаки в деревне жили постоянно. Пансионат работал «Два Моря». А потом границу крымскую закрыли и все – отъездился.– Да, время тогда другое было, – вздохнул старик. – А что с теми рыбаками случилось, ты знаешь?– Нет.– Вот так-то, парень.
Рабоче-крестьянский, критико-радикальный,лапидарно-публицистический, неподцензурный,нерегулярный, неподкупный, неинформационный,непрофессиональный бюллетень по вопросамФАНТАСТИКИ, ФЭНОВ, ФЭНЗИНОВ и ФЭНДОМА.
«…– А что вы тогда скажете по поводу новой гипотезы, высказанной недавно группой молодых ученых? – не сдавался Олег. – Они считают, что нефтегазообразование – это процесс не столько геологический, сколько климатический, и он тесно связан с современным геохимическим круговоротом воды и углерода. Якобы нефть своим появлением обязана переносу подвижного углерода водами, инфильтрующимися под земную поверхность в ходе регионального климатического круговорота. Поступающий с водой углерод в форме гидрокарбоната в условиях земной коры и восстанавливается до углеводородов, которые в геологических структурах-ловушках и формируют скопления нефти и газа…– Чушь, – заключил Семенов. – Кретинизм в последней стадии!– Это вы так считаете.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.