Общественный строй лангобардов в VI-VII веках - [3]

Однако такое перенесение термина, - если оно только имело место, - является совершенно неправомерным, так как происхождение слоя терциаторов в Либурии объясняется, по-видимому, местными особенностями [16]. Во всяком случае, молчание всех остальных лангобардских источников (кроме либурийских) о каких 6ы то ни было " третях" само по себе весьма примечательно. По-видимому, между лангобардами и римлянами вовсе не было урегулированного, систематического раздела земель: дело ограничилось земельными захватами, в результате которых родовые группировки подверглись дроблению и постепенно стали распадаться на более мелкие хозяйственные единицы, а свободные лангобарды превратились в земельных собственников. Разумеется, эти собственники весьма резко (и чем дальше, тем все резче) отличались друг от друга по своему социально-экономическому положению и по размерам своих владений, но, несмотря, на эти отличия, в той или иной мере эксплуатировали труд зависимого римского населения, т.е. главным образом колонов. Может быть, отдельные мелкие свободные римские собственники попали в зависимость от лангобардов, но вряд ли это можно утверждать относительно основной массы римских землевладельцев. Такому утверждению противоречит целый ряд данных: прямые свидетельства Мария из Авентика и Павла Диакона об изгнании и казнях римских землевладельцев (знатных и среднего достатка); противопоставление в первом из разобранных текстов Павла Диакона знатных римлян, перебитых и изгнанных лангобардами, остальным, превращенным в трибутариев (multi nobillium Romanorum interfecti sunt... Rе1iqui vero... tributarii efficiuntur, II, 32); наконец, полное отсутствие упоминания свободных римлян в первом сборнике обычного права лангобардов - эдикте Ротари (643 г.) наряду с подчеркнутым в нем господством лангобардского права, которое было обязательно даже для иммигрантов, поселявшихся в пределах лангобардского королевства [17]. Последнее явление можно объяснить только тем, что римское население, как несвободное или, во всяком случае, не обладавшее полней свободой, не включено в тот разряд обитателей Италии, который мог пользоваться нормами римского права. Если бы в лангобардской Италии конца VI и начала VII вв. сохранилось значительное число свободных, лишь покоренных завоевателями римлян, то они обязательно должны были бы жить по римскому праву, - если только не предположить полное превращение в рабство всего римского населения, что, однако, не согласуется с данными источников. Итак, лангобардское завоевание с его захватами, казнями и конфискациями привело к вытеснению римских землевладельцев из занятых лангобардами частей Италии (главным образом - из Ломбардии и Тосканы); но оно же содействовало сохранению (по крайней мере, на первых порах) старой вотчинной структуры римского землевладения и прежних разрядов зависимого населения, а также слиянию римских колонов с лангобардскими альдиями и римских рабов с лангобардскими рабами [18]. Другим результатом первого периода лангобардского завоевания было установление своеобразного двоевластия короля и герцогов, которое не было изжито окончательно до самых последних лет существования лангобардского королевства, но особенно резко сказывалось в конце VI - начале VII вв., когда равновесие этих двух сил, с трудом достигнутое к моменту избрания Аутари, постоянно нарушалось то в одну, то в другую сторону. Борьба королей с герцогами и поиски разных форм компромисса с ними красной нитью проходят через всю историю лангобардского королевства; это явление столь же характерно для нее, как и для истории Германии X-XI вв., с которой лангобардская история в некоторых отношениях обнаруживает известное сходство; представляя, - конечно, только в некоторых определенных пунктах, - как бы аналогичный процесс, протекающий на более ранней стадии развития.

Уступка герцогами половины своих земельных владений королю привела к тому, что в пределах каждого герцогства появились, кроме посредственных держателей короля, находившихся под прямой властью герцогов, и его непосредственные подданные, а наряду с герцогскими землями - королевские имения с их собственным административным аппаратом. Однако это обстоятельство не могло свести на нет результаты десятилетнего хозяйничанья герцогов, превратившихся в сильных локальных властителей, обладавших пожизненной, а в некоторых герцогствах (Беневенте, Сполето, Фриуле) и наследственной военно-политической и судебной властью.

II. Общественный строй лангобардов по эдикту Ротари [19]

Последствия указанных процессов отразились в первом по времени памятнике лангобардского права - эдикте короля Ротари (636-652). Этот эдикт, изданный 643 г. королем совместно с представителями знати, является выражением его стремления к упорядочению внутреннего строя лангобардского королевства и представляет собою несколько видоизмененную кодификацию обычного права лангобардов. Эдикт Ротари - важный источник для изучения общественного строя лангобардов в VI-VII вв., так как, с одной стороны, он отражает обычаи и институты, сложившиеся еще до завоевания Италии, а с другой, - явления, привнесенные этим завоеванием, образованием Лангобардского государства и ростом королевской власти.