Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии - [28]

Именно в этом состоянии оказывается общество арунта. У них не существует завершенной классификации, установившейся системы. Но, согласно выражению самих Спенсера и Гиллена, «фактически в местности, занимаемой туземцами, не существует объекта, одушевленного или неодушевленного, который бы не дал свое имя какой- нибудь тотемической группе индивидов»[252]. Мы находим в их работе упоминание 54 видов объектов, служащих тотемами стольким же тотемическим группам; поскольку же эти наблюдатели сами не занимались составлением полного перечня этих тотемов, тот перечень, что мы смогли составить, объединив рассеянные в их книге сведения, несомненно, не является исчерпывающим[253]. Таким образом, племя арунта — одно из тех, в которых процесс сегментации продолжался почти до самого крайнего предела, так как вследствие изменений, произошедших в структуре этого общества, все препятствия, способные его сдерживать, исчезли. Под влиянием причин, указанных здесь же[254], тотемические группы арунта очень рано были вынуждены выйти из естественной рамки своего рода основы, которая первоначально сплачивала их (речь идет о фратрии). Вместо того чтобы оставаться строго локализованной в определенной части племени, каждая из них свободно рассеялась по всему племенному пространству. Ставшие таким образом чуждыми упорядоченной социальной организации, оказавшиеся почти на уровне свободных ассоциаций, они могли множиться, дробиться почти до бесконечности.

Это дробление продолжается даже до сих пор. В действительности существуют объекты, ранг которых в тотемической иерархии не определился, даже по признанию Спенсера и Гиллена: неизвестно, являются ли они основными тотемами или субтотемами[255]. Дело в том, стало быть, что эти группы находятся еще в неустойчивом состоянии, подобно кланам вотьобалуков. С другой стороны, между тотемами, приписанными в настоящее время к независимым кланам, иногда существуют связи, свидетельствующие, что первоначально они должны были относиться к одному и тому же клану. Так обстоит дело с цветком хакеа и дикой кошкой. Знаки, вырезанные на чурингах* людей дикой кошки, не изображают ничего другого, кроме деревьев с цветами хакеа[256]. Согласно мифам, в сказочные времена дикие кошки питались цветком хакеа; но известно, что изначальные тотемические группы вообще питались своими тотемами[257]. Дело, стало быть, в том, что эти два рода объектов не всегда были чужды друг другу, но стали таковыми лишь тогда, когда единый включавший их клан разделился. Клан сливы, вероятно, также является производным от того же самого сложного клана «цветок хакеа — дикая кошка»[258]. Из тотема ящерицы[259] выделились различные виды животных и другие тотемы, в частности тотем карликовой крысы[260]. Можно, следовательно, не сомневаться, что первобытная организация подвергалась обширному воздействию процессов разъединения и дробления, которые даже сейчас еще не завершились.

Если, стало быть, мы уже не находим у арунта полной системы классификации, то не потому, что ее никогда не было; дело в том, что она разлагалась на части по мере того, как дробились кланы. Состояние, в котором она находится, лишь отражает современное состояние тотемической организации в этом же племени — новое доказательство тесной связи, объединяющей между собой эти два ряда фактов. Впрочем, она исчезла, оставив явные следы своего прежнего существования. Мы уже отмечали их пережитки в мифологии арунта. Но еще более явные следы обнаруживаются в том, как существа распределены между кланами. Очень часто к тотему примыкают другие виды объектов, точно так же как в полных классификациях, которые мы рассматривали. Это последний остаток подчиненности. Так, с кланом лягушек особенно тесно сближается камедное дерево[261]; с водой связывается водяная курочка[262]. Мы уже видели, что существуют весьма близкие отношения между тотемом воды и огнем; с другой стороны, с огнем объединяются ветви эвкалипта, красные листья эремофила[263], звук трубы, тепло и любовь[264]. С тотемами крысы джербоа связана борода[265], с тотемом мух — болезни глаз[266]. Чаще всего случается так, что существо, связываемое таким образом с тотемом, является птицей[267]. Медовые муравьи подчинены маленькой черной птичке алатирпа, которая, как и они, водится в кустарниках мульга[268], и другой маленькой птичке — альпиртака, близкой тем же обитателям[269]. Разновидность птиц, называемых тинпа-типпа, является союзником ящерицы[270]. Растение, называемое ирриакура, имеет в качестве дополнения попугая с красной шейкой[271]. Люди из клана гусеницы вичетти не едят некоторых птиц, которых называют своими сотрапезниками (куатхари, что Спенсер и Гиллен переводят как inmates [здесь — сотрапезники])[272]. Тотем кенгуру имеет в своем подчинении два вида птиц[273], и так же обстоит дело с гигантским кенгуру[274]. Завершает доказательство того, что эти связи определенно являются остатками древней классификации, тот факт, что существа, присоединяемые таким образом к другим существам, когда-то принадлежали к тому же тотему, что и последние. Птицы картвунгавунга, согласно легенде, были некогда людьми кенгуру и ели кенгуру. Оба вида, связанные с тотемом медового муравья, когда-то были медовыми муравьями. Унчурунки, маленькие птички с красным оперением, первоначально принадлежали к клану гигантского кенгуру. Четыре вида ящериц сводятся к двум парам, где один является одновременно союзником и измененной формой другого