Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии - [23]
Другая система классификации, более полная и, возможно, более характерная, — это та, в которой объекты распределяются уже не по фратриям и матримониальным классам, а по фратриям и кланам, или тотемам. «Каждый из австралийских тотемов, — говорит Файсон, — имеет свою собственную ценность. Некоторые из них распределяют не только человечество, но и всю Вселенную на то, что можно назвать родовыми категориями»[193]. Для этого существует весьма простое основание. Дело в том, что, хотя тотемизм в определенном отношении представляет собой группировку людей по кланам в соответствии с природными объектами (объединенными тотемическими видами), он также и наоборот является группировкой природных объектов сообразно социальным группировкам. «Южноавстралийский дикарь, — говорит далее тот же наблюдатель, — рассматривает Вселенную как большое племя, к одному из подразделений которого он принадлежит, а все одушевленные и неодушевленные объекты, принадлежащие его группе, составляют части тела, одна из которых — он сам. Эти объекты в полном смысле слова являются частями его самого, как точно замечает Стюарт»[194].
Наиболее известный пример этих фактов — тот, на который последовательно обращали внимание Файсон, Бр. Смит, Карр, Эндрю Лэнг, Фрэзер[195]. Он относится к племени из Маунт-Гамбира. Сведениями мы обязаны Стюарту, хорошо знакомому с этим племенем. Оно разделено на две фратрии, одна из которых называется кумите, другая — кроки; эти два названия, впрочем, широко распространены на всем юге Австралии, где они употребляются в том же смысле. Каждая из этих фратрий, в свою очередь, разделена на пять тотемических кланов, каждый из которых объединен родством по материнской линии[196]. Объекты распределены между этими кланами. Каждый клан не может потреблять никакой из съедобных объектов, которые оказываются таким образом закреплены за ним. «Человек не убивает и не ест ни одно из животных, принадлежащих к той же категории, что и он сам»[197]. Но помимо этих запретных видов животных и даже растений[198] за каждым классом закреплено бесчисленное множество всякого рода объектов.
«Фратрии кумите и кроке (кроки) разделены каждая на пять подклассов (имеются в виду тотемические кланы), среди которых (sic!) распределены определенные объекты, называемые ими туооман (что обозначает «плоть») или вито (что обозначает «друзья»). Все объекты природы принадлежат тому или иному из этих десяти кланов»[199]. Карр отмечает, но только в качестве примеров[200], некоторые из объектов, классифицированных таким образом.
Первый из тотемов кумите[201] — это тотем мула[202]у или сокол-рыболов; ему принадлежат, или, как говорят Файсон и Хауитт, в него включены дым, жимолость, деревья и т. д.[203]
Второй — это тотем парангалйу или пеликан, с которым связаны черное дерево, собаки, огонь, лед и т. д.
Третий — ЭТО тотем вйу или ворона, которому подчинены дождь, гром, молния, град, облака и т. д.
Четвертый тотем — тотем вилау или черный какаду, к которому относятся луна, звезды и т. д.
Наконец, тотему каратпо (неядовитая змея) принадлежат рыба, волокнистое дерево, лосось, тюлень и т. д.
О тотемах фратрии кроки у нас меньше сведений. Мы знаем только три из них. С тотемом верно (чайное дерево) связаны утки, валлаби, куры, раки и т. д.; с тотемом мурна (вид съедобного корня)[204] — лунь, долвиш (разновидность мелкого кенгуру), перепелки и т. д.; с тотемом караал (бесхохолковый белый какаду)[205] — кенгуру, ложный дуб, лето, солнце, осень (слово женского рода), ветер (того же рода).
Таким образом, здесь перед нами система еще более сложная и обширная, чем предыдущие. Речь уже идет не только о классификации на два основных рода (фратрии), каждый из которых включает два вида (два матримониальных класса). Несомненно, число основных родов здесь то же самое, но число видов каждого рода гораздо большее, так как кланы могут быть очень многочисленны. В то же время в этой более дифференцированной организации состояние первоначальной мешанины, в котором находился человеческий ум, еще ощущается. Если различные группы увеличились, то внутри каждой простейшей группы царит та же неразличимость. Объекты, приписываемые одной фратрии, четко отделены от объектов, приписываемых другой; те, которые числятся за различными кланами одной и той же фратрии, различаются не меньше. Но все те, которые включены в один и тот же клан, в значительной мере не дифференцированы. Они одной и той же природы; между ними нет резких разграничительных линий, существующих между крайними разновидностями в наших классификациях. Индивиды из клана, особи из тотемического вида и связанных с ними видов — все составляют лишь различные аспекты одной и той же реальности. Социальные деления, распространенные на исходную массу представлений, успешно смогли обозначить в них определенное число разграничительных рамок, но внутреннее наполнение этих рамок осталось в относительно аморфном состоянии, что свидетельствует о том, как медленно и трудно утверждалась функция классификации.
