Общение в журналистике: секреты мастерства - [90]

Другие вопросы

1. Некоторые журналисты испытывают чувство вины, считая, что они строят свою карьеру на чужом горе. Люди всегда справлялись с катастрофами, конструируя объясняющие истории и прибегая к той или иной форме публичного оплакивания. Средства массовой информации частично взяли эти роли на себя. Рассказывая за людей их истории с уважением и состраданием, можно оказывать своего рода терапевтический эффект на пострадавших. Репортеры могут научиться определенным технологиям, которые позволят им избегать негуманных, наносящих ущерб другим людям действий в ходе своей работы.

2. Освещая события, помните, что большинство участников оправятся от трагедии и продолжат свою жизнь. Даже для понесших наиболее мучительные лишения прогноз, в большинстве случаев, благоприятен. Основная масса людей приходят в себя после последствий острой эмоциональной травмы примерно в течение шести недель. В случае более серьезных потерь глубокое чувство горя часто длится от шести до двенадцати месяцев.

3. Одно из наиболее частых чувств, испытываемых в разгар трагедии, – ощущение, что находишься в стороне. Журналисты могут сравнивать себя с коллегами, играющими «героическую» роль при освещении событий, и считать себя бесполезными и неадекватными. Однако как среди врачей бывают дежурные приемного отделения и специалисты по онкологическим заболеваниям, так и журналистская профессия предполагает различные специализации, требующие разного «метаболизма». Журналисты, не находящиеся на «передовой», должны помнить, что их вклад чрезвычайно важен. Более того, освещаемые события легко могут перейти в иные фазы, каждая их которых потребует различных навыков и источников.

4. Журналисты могут чувствовать себя «не обязанными» испытывать эмоциональные реакции в случаях, когда они напрямую не затронуты катастрофой. Однако многие из них в результате своей работы подвергаются вторичной травме. Их труд может не позволять им дистанцироваться от трагедии в той степени, как это делает большинство людей. К тому же медицинское сообщество начинает признавать, что бедствия способны травмировать психику населения в целом, частью которого являются и журналисты.

5. Не стоит думать, что грусть и депрессия – одно и то же. Глубокая печаль – нормальная реакция на трагедию. Классическое же определение депрессии – «чувство безысходности, беспомощности и неотвратимо унылого будущего», продолжающееся более двух недель. Среди симптомов также могут быть отмечены серьезные сбои в основных функциях организма и появление навязчивых желаний причинить вред себе или окружающим. Физические последствия могут проявляться в виде тошноты и головной боли. Журналисты, врачи, спасатели и другие профессионалы, непосредственно сталкивающиеся с катастрофами, сообщают, что нередки среднесрочные психологические последствия. Может потребоваться от девяти до двенадцати месяцев на то, чтобы вернуться к полноценной жизни, и этот период может продлиться, если вовремя не проработать или не «переварить» подобный опыт. Принятые на раннем этапе защитные меры способны значительно смягчить последующий шок.

Практические рекомендации журналистам, освещающим катастрофы. Как брать интервью у людей, переживающих первичную травму

1. Термин «первичная травма» применяется по отношению к лицам, непосредственно столкнувшимся с катастрофой. Он включает в себя как тех, кто пережил катастрофу или стал ее свидетелем, так и тех, кто потерял близких людей. Рассказ о своей беде журналисту может либо повредить этим людям, либо, наоборот, иметь терапевтический эффект. От журналиста во многом зависит, какие именно последствия будет иметь проводимое им интервью. Журналисту, как и врачу, следует придерживаться принципа «не навреди». Важнейший определяющий фактор – готов ли пострадавший человек говорить и насколько он в состоянии контролировать ситуацию. Необходимо получить разрешение на интервью. Можно спросить: «Не хотите ли рассказать мне об этом?». Если он или она ответят «нет», следует принять это. Вы можете предложить им возможность поговорить с вами позже. Не будучи готовым, человек не сможет связно рассказать свою историю, и информация, которую вы получите, будет фрагментарной.

2. Если человек согласился с вами говорить, дайте ему представление о параметрах интервью. Это предполагает и оговоренные временные рамки («Я хотел бы поговорить с вами несколько минут» или «Я хочу задать вам несколько вопросов»). Если вскоре вам нужно уходить, это поможет вашему собеседнику принять это без ощущения, что его бросили. Если человек находится в крайне эмоциональном состоянии, на грани нервного срыва и ощущает себя неловко, вы можете спросить его, не предпочитает ли он перенести интервью в более уединенное место – даже если это вестибюль или дверной проем. Если другие журналисты столпились вокруг вас и вы потеряли контроль над интервью, подумайте над тем, как уменьшить беспокойство, причиняемое вашему собеседнику в результате этого. Не исключено, что следует предложить ему прервать интервью. Мы находимся на раннем этапе создания журналистской культуры, уважающей соображения подобного рода. Вы не можете всегда контролировать или влиять на поведение других журналистов, но вы можете вести себя таким образом, который позволит вам жить с чистой совестью и служить образцом для других.