Общение в журналистике: секреты мастерства - [87]

И вдруг... Честное слово, вдруг откуда-то из-за леса выехало несколько военных грузовиков, посыпались солдаты. И через сорок минут гигантский плац был затянут зелеными сетками и радиолокационными антеннами, похожими на перетянутые ажурные параболы. И треск вертолета. К нам летел тот, кому такая связь могла понадобиться.

Уже до этого каждому из журналистов было ясно – никто ничего нам объяснять и «работать с прессой» не собирается. Да и не было тогда отлаженной системы PR-службы. Вот патриарх в окружении иерархов, вот смертельно усталый и расстроенный Ельцин в кольце охранников, вот двенадцать монахов, которые растворяются при нашем приближении. Способ сбора информации один – как у телекамеры – визуальная фиксация происходящего.

Президент и патриарх вошли в трапезную, двери закрылись и открылись только к вечеру. Охрана сообщила – президент выступит завтра перед населением острова, а наш теплоход отплывает сегодня вечером. «А следующий?» Следующий теплоход будет через несколько дней.

Пока мы всей журналистской братией тащились пешком до причала, было время подумать. Все – из ежедневных газет, утром будем в городе, днем уже придет «тассовка», видели все одно и то же. Как говорится, выше пояса не прыгнешь...

Но есть в репортерской журналистике такое право – «сойти с тропы». Казалось невероятно обидным вот так взять и уплыть с острова несолоно хлебавши. Больше всех возмущались мы со Степановой. Но мэтры поглядывали на нас снисходительно, примерно как днем, когда мы пытались атаковать охранников президента, жарившихся у стен трапезной вместе с нами. И про тиражи своих газет рассказывали, и знакомством с мэром Собчаком похвалялись, и откровенно кокетничали, пытаясь выспросить планы их шефа. Все было напрасно – охранники улыбались, тоже кокетничали, но ничего не рассказали.

На причал въехала машина, из нее вышел Ельцин с Наиной Иосифовной, погрузились на катер, и он отвалил в сторону серой тени военного сторожевика, маячившего неподалеку. Одна только Ильмира Степанова, надо полагать от отчаяния, сумела подбежать к катеру и прокричать гениальный по наивности вопрос: «Борис Николаевич, вы какую песню любите?». Тот искренно попытался запеть и... зря.

Коллеги тихо чертыхнулись и стали подниматься на борт теплохода. Мы со Степановой забрали свои вещи, вышли на причал. Бес азарта, который в журналистской профессии силен, толкал нас в спину. Совсем уже стемнело. Где ночевать? Как мы отсюда выбираться будем? И стоит ли завтрашний призрачный эксклюзив всех тех неудобств, которые предстоят. Да просто – не сгорит ли он в пепел, этот эксклюзив, пока мы будем до редакций еще неделю плыть? Мэтры курили на палубе молча. Действительно, в деле каждый решает за себя.

Прошла уйма лет, а кажется, что все еще помню озноб от ночной прохлады, упрямо стиснутые зубы. И уверенность, что, если останусь – напишу текст, о котором журналист может только мечтать. Голос внутри шептал, что не простая это встреча, что мы по случаю оказались там, откуда берет начало что-то важное, целая новая эпоха отношений государства и Церкви, а в «тассовке» никто и никогда про такое не сообщит.

Тем, кто любит козырять рисковостью профессии журналиста, не грех напомнить, что наше дело без здравого смысла существовать не может. И зряшных авантюр не терпит. Но фактор интуиции, конечно, со счетов сбросить невозможно. Это ощущение трудно поддается определению, но ситуацию, когда именно интуиция оказывается сильнее всех остальных доводов и резонов, может вспомнить практически каждый профессионал.

И мы со Степановой не ошиблись. Не успел еще отойти теплоход в Петербург, как на причале оказались военные моряки и сообщили, что охрана президента, на завоевание которой ушло столько сил днем, предлагает нам переночевать на одном из кораблей Ладожской военной флотилии, которая, оказывается, уже неделю болтается у Валаама для обеспечения безопасности Бориса Ельцина. А утром, когда нас доставили в монастырь, мы увидели своими глазами и встречу президента с местным населением, узнали о его решении отдать Церкви остров. Но главное – в свите сопровождающих бродили по Валааму за Ельциным и патриархом, которые обсуждали планы возрождения обители. Вдруг стало ясно, что оба они – ровесники. Что у каждого – огромные планы. В Ельцине проснулся строитель, он вдохновенно обсуждал новое строительство, реставрацию, и совсем не был похож на себя вчерашнего. Он снова стал похож на человека, в которого однажды влюбилась страна – огромного, решительного, упрямого, мыслящего.

Стоит ли говорить, что когда мы наконец добрались до местной поселковой столовки, то мгновенно познакомились с капитаном баржи, которая вечером уходила в Питер.

Фарт, скажете вы, и я соглашусь. Мы со Степановой вернулись и написали по отличному тексту. Но та местная командировка на Валаам еще не раз вспоминалась, поскольку на следующий год весной президент Ельцин впервые появился на пасхальной службе. Это потрясло многих в стране. Но кое-кто об этом думал еще на острове в Ладожском озере.

Заключение

Чтобы управлять событиями, уже недостаточно управлять поведением людей. Сегодня необходимо управлять тем, что люди думают и чувствуют, формировать общественное мнение и настроение.