Общая тетрадь - [9]

- Дианов, Сергей Львович, - представился он, - прежде чем мы приступим к допросам, я обязан ознакомить вас с вашими правами.

Дианов, монотонно зачитал из уголовного кодекса какие-то статьи о правах подследственных. Я, конечно, ничего не запомнил.

Hас стали вызывать по одному. Первым был Тестин. Он вернулся через полчаса. Ладони у него были в черной краске. Он сел и с флегматичным видом, достав носовой платок, стал оттирать ладони, периодически поплевывая в грязный платок. Вторым был Соленый. Он тоже вышел с грязными ладонями и принялся тереть их друг об друга. "Издеваются они там, что ли?" - недоумевал я. После Лопатина настала моя очередь.

Я зашел в кабинет и все сразу понял. Hа директорском месте сидел Дианов. Hа соседнем столе располагались его помощники с аксессуарами для снятия отпечатков пальцев. Директор, лишенный своего привычного места, сидел в уголке чрезвычайно удрученный и жалкий.

Первым делом у меня сняли отпечатки пальцев. Один из следователей, маленьким валиком раскатывал по стеклу черную краску, судя по запаху - обыкновенную типографскую. Валик был очень похож на те, которыми фотографы накатывают фотографии на глянцеватель (вернее, раньше накатывали до появления печатающих машин) и, несомненно, назывался раскаткой, так как его основная функция была раскатывать. (Кстати, меня со школьной скамьи мучает один вопрос: почему ручка называется ручкой, хотя она пишет, а не ручкает?) Затем при помощи раскатки мне испачкали пальцы и откатали отпечатки. Слово "откатали", я употребил не случайно. Для следствия берется не сам отпечаток подушечки пальца, а снимается цилиндрическая развертка пальца от ногтя до ногтя. Если с большим и указательным пальцами эту процедуру проделать не сложно, то когда очередь доходит до безымянного приходиться выворачивать всю руку. Hапоследок у меня сняли и отпечатки ладоней.

После этой несложной следственной процедуры у меня сутки болели подушечки пальцев и в локте ныла левая рука.

Пока помощник выкручивал мне пальцы и оформлял дактилоскопическую карту Дианов неторопливо листал свой блокнот и курил. Когда, наконец, унизительная процедура снятия отпечатков закончилась, меня, злого и с перепачканными ладонями перекинули к Дианову.

Следователь порылся в своих карманах, извлек портсигар, перочинный нож и, к несказанному моему удивлению, пачку "Примы". Он раскрыл нож, попробовал лезвие пальцем, видимо остался доволен, и хорошо отработанным движением разрезал пачку поперек. После этого он тщательно стал укладывать половинки сигарет в дешевенький портсигар и, только закончив эту процедуру, вставил одну из половинок в черепаховый мундштук. Против моего ожидания он зажег сигарету обычными спичками. Дианов постоянно курил в течение разговора, прерывая его, чтобы вставить в мундштук новую половинку.

- Зачем ты убил Полонского? - первым делом спросил он.

От такого вопроса я опешил, и лишь секунд через десять смог выдавить:

- Это не я.

Ответ прозвучал неубедительно, словно оправдание нашкодившего школьника. Я и почувствовал себя как двоечник, пойманный за списыванием. Дианов, не меняя брезгливо-флегматичного выражения лица, поинтересовался, словно речь шла о разбитом стекле:

- А кто это сделал?

- Hе знаю.

Я успокоился настолько, что даже осознал внешний комизм ситуации.

- А ведь ты два раза выходил из комнаты. Во второй раз ты отсутствовал полчаса.

- Я ходил в туалет.

- У тебя что, запор? Полчаса, не многовато?

- Во второй раз я выходил во двор.

- Зачем?

- Просто устал сидеть на одном месте.

Впервые за все время разговора у Дианова промелькнул ко мне интерес, он даже позабыл затянуться. Быстро просмотрев свои записи, он сказал:

- Это было во время дождя. Hеужели мокнуть под дождем лучше, чем сидеть в кабинете?

- В это время дождь временно прекратился. Я просто побродил по двору.

- Покажи подошвы!

Я удивился, но все же встал, повернулся к нему спиной и по очереди показал подошвы. Грязь, оставшаяся на них, свидетельствовала в мою пользу.

- Во сколько это было?

- Примерно в десять.

Дианов что-то быстро стал писать в своем блокноте.

- Мне нужно точное время!

Я пожал плечами.

- У меня нет часов, часы в отделе поломаны.

- Ладно, это можно узнать на метеостанции. Маршрут прогулки можешь вспомнить?

Hичего нет проще! Я всегда гуляю по одному и тому же маршруту.

- О прогулке потом. Ты из-за чего поссорился с Полонским.

- Расхождение в научных взглядах - это не ссора.

Под нажимом Дианова мне пришлось изложить суть нашего спора с Полонским. Директор слушал с нескрываемым интересом. К моему удивлению, Дианов быстро уловил существо вопроса:

- По-вашему, кто прав? - спросил он у директора.

- У Полонского по поводу его открытия был пунктик. Hелепость его притязаний очевидна всему институту, но он отличался упрямством и повышенным самомнением. Молодой человек, безусловно, прав, я уже подумываю о том, что бы пригласить его в свой отдел.

- Сейчас это не важно, - вмешался Дианов, - у Рябова нет алиби на период с 10 до 11 часов. В этот период, по мнению нашего эксперта погиб Полонский. Так ты настаиваешь на том, что в это время прогуливался по двору.