Обряд перехода - [25]

— Неплохо придумано, — сказал Папа мистеру Дженнаро.

— Рад служить, рад служить. Все ради добрых отношений… Ха-ха… Так сказать…

Народ и оркестр продолжали шуметь.

— Поехали? — предложил Папа.

— О, да! — воскликнул мистер Дженнаро. — Дети, следите за своими манерами. — Он строго посмотрел на Ральфа и Хельгу.

Мне Папа ничего не сказал, только бросил на меня острый взгляд.

Мистер Дженнаро влез на свою лошадь, Папа и мистер Табмен — на своих. Оркестр, не переставая играть, отступил на несколько шагов, чтобы они могли проехать, и, зацокав копытами, лошади поскакали прочь с площади. Оркестр, по-прежнему играя громко и фальшиво, последовал за ними вместе с доброй частью толпы.

— Почему они так встречают Папу?.. — спросила я.

— Твой отец — знаменитость, — иронически громыхнул стоящий позади Джордж Фахонин.

Я вовсе не собиралась с ним разговаривать. Просто неосторожно подумала вслух. Но это напомнило мне, что я твердо решила никогда больше с ним не общаться. Пожав плечами, я отодвинулась в сторону.

Оставшаяся часть толпы подтянулась поближе к кораблю, желая, наверное, разглядеть нас получше. Джордж посмотрел на них без особого удовольствия. Ему словно бы хотелось шугануть их отсюда.

— Подожди здесь, — сказал он мне. — Я сейчас вернусь.

Он поднялся по трапу, туда, где, с интересом разглядывая собравшихся людей, стояли три члена экипажа. Они что-то сказали Джорджу и засмеялись, но Джордж не засмеялся в ответ. Он раздраженно помотал головой и отправил их внутрь корабля.

— Что будем делать? — обратился тот мальчик, Ральф, к своей сестре, и я повернулась к ним.

На Корабле такая большая продолжительность жизни и, наоборот, маленькая плотность населения, что почти невозможно встретить брата и сестру, у которых разница в возрасте была бы меньше двадцати лет. Такие погодки, как эти двое, на Корабле большая редкость. А все мои знакомые ребята — единственные дети у своих родителей.

Эти брат и сестра ничем не походили друг на друга, за исключением телосложения. В книгах наоборот: либо дети — копии друг друга, либо они — вылитый какой-нибудь дядя Макс, который давным-давно пропал, но зато владеет всеми семейными деньгами. У Хельги были темные волосы, правда чуть светлее моих, но гораздо длиннее. Уложенные в прическу с помощью гребешков, они спадали на Хельгины плечи, затянутые в платье с кокеткой. Ее брат носил длинные штаны, вроде тех, которые Папа надел сегодня, и простую рубашку. Они явно принарядились для торжественной встречи, и это придавало им немного скованный вид. Наверное, я для них выглядела так же странно, как и они для меня. Я была невысокой темноволосой девчонкой с короткой стрижкой, одетой в свою обычную белую блузку со свободными рукавами, синие шорты и сандалии на толстой подошве. В этой одежде я чувствовала себя удобно почти в любой компании на Корабле. Я не оделась бы так для игры в футбол — тут нужно что-нибудь менее официальное, да и обувь должна быть покрепче. Но сейчас я считала, что выгляжу вполне опрятно и презентабельно. Хотя, после блеска этих темно-зеленых мундиров, в глазах этих ребят моей одежде могло не доставать элегантности.

Мы долго и пристально смотрели друг на друга; затем мальчик спросил, отойдя чуть в сторону:

— Сколько тебе лет?

— Двенадцать, — ответила я.

— Мне — четырнадцать, — сказал он. — А ей двенадцать.

— Папа велел нам показать тебе наши достопримечательности, — сказала Хельга, пуская пробный шар. Я глубоко вздохнула и произнесла только:

— Ладно…

— А как насчет него? — спросила Хельга, показывая на трап, где на самом верху спиной к нам стоял Джордж. — Он же велел тебе ждать его здесь. — Он должен за мной присматривать, но меня-то это ни к чему не обязывает… — Я усмехнулась. — Давайте смоемся, пока он не вернулся?

— Пошли, — сразу согласился Ральф.

Он побежал вдоль высокого борта разведкорабля — совсем в другую сторону, чем та, в которой скрылись Папа и его собственный отец. Мы с Хельгой последовали за ним. Джордж, заметив, что я убегаю, что-то крикнул, но я, естественно, и не думала останавливаться. Будь я проклята, если стану обращать на него хоть какое-то внимание.

Ральф слегка наклонился и шлепнул ладонью по нижней выпуклости корабля может, для того, чтобы продемонстрировать свою смелость, а после всем об этом рассказывать, а может — просто так. Пробежав под всем кораблем, мы вынырнули с другой стороны. Тут тоже было немало народу, но меньше, чем с той, где был спущен трап, — скорее всего, потому, что с этой стороны нельзя было поглазеть на нас, людей с Корабля. Мы промчались сквозь толпу, не обращая внимания на окрики и удивленные взгляды этих плотно сбитых аборигенов, и завернули за первый попавшийся угол какого-то здания. Я казалась себе ужасно смелой, как будто отважилась на великое приключение.

Мы несколько раз быстро свернули с одной улицы на другую, и если Джордж нас преследовал, то теперь он наверняка отстал. К этому времени я окончательно потеряла представление о том, где нахожусь. Мы стояли на улице, как близнец похожей на любую из тех, по которым мы только что пробегали, мощенной круглыми камнями и шириной примерно с большой коридор на нашем Корабле. Дома из дерева и камня, некоторые — из кирпича, располагались по обеим ее сторонам.