Обряд перехода - [19]

За завтраком Папа посоветовал мне поесть поплотнее, но я не могла. Желудок не принимал.

После завтрака мы сели в челнок и поехали вниз, на Первый Уровень, и дальше — в док, в котором стояли разведкорабли, готовые забросить чертовых дураков в те места, куда они предпочли бы не попадать.

В разведдок мы прибыли за пятнадцать минут до старта на Грайнау.

— Подожди здесь, Миа, я сейчас вернусь, — сказал Папа и пошел к группе людей, стоящих у ближайшего разведкорабля.

Я осталась стоять на пороге вырубленного в скале огромного зала, чувствуя себя всеми покинутой. Папа привел меня сюда, а сам взял — и ушел. Я нервничала, мне было страшно. Если б можно было под благовидным предлогом вернуться домой и забиться в постель, я бы так и сделала. И к тому же не вставала бы с постели дня два. Если б я могла это сделать, не теряя лица!.. Но вернуться было труднее, чем идти вперед, и я шла вперед, влекомая инерцией своего воскресного решения.

В разведдоке я оказалась впервые. Поколебавшись, я огляделась. Скальный потолок дугой изгибался над длинным рядом стоящих дюзами вниз кораблей, ожидавших, когда уберут с их бортов полосы с запрещающими старт значками. Разведкорабли используются для полетов на планеты, куда нельзя садиться самим Кораблям из-за их огромных размеров. Они доставляют в обе стороны предметы торгового обмена, на них совершаются экскурсии, выполняются дипломатические миссии (вроде нашей), они же высаживают ребят на Испытание. По сути, они словно голуби из болтающейся меж звезд голубятни. Несколько кораблей постоянно находятся в рейсах.

Чтобы отвлечься от бедного своего сердито ворчащего желудка, я сосчитала стоящие корабли. Их оказалось ровно дюжина. Корабли имели дискообразную форму с выпуклостями в центре сверху и снизу. С каждого был спущен хотя бы один трап, а всего трапов было по четыре на каждом корабле. Минуту спустя Папа вернулся в сопровождении одного из мужчин, с которыми только что разговаривал, — свирепого вида молодого гиганта. Он был на целый фут выше Папы и ужасно некрасив. Будь на то моя воля, я бы ни за что не захотела с ним встречаться.

— Это — Джордж Фахонин, — представил Папа великана. — Он будет нашим пилотом.

Я ничего не ответила, только посмотрела на него пустым взглядом. Папа слегка подтолкнул меня.

— Хелло, — поздоровалась я тихим, словно не своим голосом.

— Хелло, — ответил гигант глубоким басистым рыком. — Твой отец говорит, что это будет твое первое путешествие за пределы Корабля. Правда? Я скосила глаза на Папу, потом, переведя взгляд на этого рослого некрасивого человека, осторожно кивнула, едва-едва наклонив голову. Он меня пугал.

— Может, ты хочешь до старта осмотреть разведкорабль? — спросил гигант. Как постоянный пилот твоего отца гарантирую, что ничего не будет упущено. Я ведь и твой пилот тоже.

Я твердо решила ответить «нет», но Папа вытолкнул меня вперед и сказал:

— Ступай, развлекайся, Миа. А мне нужно еще закончить кое-какие дела. — И он направился обратно к ожидавшим его людям.

И вот мы с этим самым монстром — Джорджем-как-там-его-зовут — поднялись по трапу на корабль. Я при этом чувствовала себя так, словно все меня предали. Мне кажется, родители иногда специально ставят своих детей в неудобное положение. Может быть, так они компенсируют свои собственные неудачи, хотя никогда в этом не признаются. Я не говорю, что Папа именно так и поступал, но в то время думать иначе у меня почему-то не получалось. Моя макушка доставала лишь до груди этого Джорджа, а ноги у него были такие длинные, что, даже когда он шел медленно, один его шаг стоил двух с половиной моих. Из-за этого я все время то забегала вперед на полшага, то отставала. В другое время и при другом настроении это показалось бы мне чем-то вроде игры в пятнашки с динозавром. Но сейчас я больше всего мечтала о норе, в которую можно было бы забиться, темной, глубокой норе… Главный отсек разведкорабля располагался именно на том уровне, по которому мы шли. В круге, опоясанном перегородкой около четырех футов высотой, стояли диваны с выступающими примерно на фут закраинами, как у детской кроватки; удобные кресла, магнитные передвижные стулья и два стола. Из центра круга вверх и вниз вела винтовая лестница. По периметру корабля размещались кладовые, стеллажи, кухня, туалеты и несколько стойл с покрытым соломой полом. В одно из них как раз вели по трапу двух лошадей. — Это для твоего отца и его помощника — когда мы совершим посадку, — пояснил монстр.

Я ничего не ответила. Только оглянулась с каменным лицом.

Основывая колонии, люди брали с собой для езды и работы лошадей: ранцы-вертолеты и тракторы не умели самовоспроизводиться. Создать на планетах-колониях даже зачатки промышленности было невозможно — времени хватало лишь на то, чтобы высадить людей и выгрузить необходимое снаряжение. И сразу же Корабль отправлялся на Землю за новым грузом и новыми колонистами. Груз включал в себя минимум машин: механизмы все равно изнашивались через несколько лет. Вместо них брали лошадей. И сейчас, совершая посадку на планете, где за последние сто семьдесят лет практически отсутствовал прогресс, мы тоже ездим верхом.