Обручев - [110]

занялся библиотекой, первокурсник Федорович[23] — позже он стал препаратором кабинета — готовил коробки и лотки для коллекций, а Владимир Афанасьевич надписывал этикетки для каждого образца. Работа начиналась дружно. Студенты с нетерпением ждали первой лекции.

Ожидание их не обмануло. Ничего внешне эффектного в этом профессоре не было. Ни навыков блестящего оратора, ни особой выразительности интонации, ни звучного, хорошо поставленного голоса, ни меткого остроумия. Но после лекций Обручева каждому казалось, что он только что вернулся из увлекательного путешествия в природу, постиг то, о чем никогда не думал прежде, постиг и запомнил.

Пожалуй, не найти такого ученика Обручева, который не вспоминал бы его с признательностью и восхищением.

Борис Александрович Федорович так пишет о нем: «Лекции были просты по изложению, каждая мысль и каждое положение вытекали из примеров, показанных на таблицах, либо подтверждались образцами. Ничего не было сказано такого, что надо было брать на веру, все было осязаемо, видимо и потому необыкновенно просто, ясно и доказуемо. Это великий дар — так разбираться в сложнейших проблемах строения и формирования земной коры, чтобы донести их до любого слушателя с предельной ясностью. Здесь не было ни малейшего элемента упрощенчества, а было лишь раскрытие максимальной простоты и закономерности природы, постигаемое в процессе глубочайшего проникновения в ее тайны. Каждая лекция заканчивалась подробными ответами на вопросы студентов.

Курс физической геологии читался оба семестра 1919/20 учебного года, и я могу засвидетельствовать, что он один был целым университетом геологических и географических знаний. Он являлся источником настолько образного и наглядного знакомства с природой изученных Владимиром Афанасьевичем пространств, что когда через сорок лет (в 1957—1959 годах) мне доводилось повторять его маршруты по Джунгарии и Внутренней Монголии, изучать весь Синьцзян и проехать через весь Китай от Кульджи до Пекина, мне казалось, что я ездил по виденным мной лично и знакомым мне местам».

Велика должна быть образность и убедительность преподавания, чтобы через сорок лет ученый воспринял новые для него места, как известные, и «узнавал знакомые приметы».

Острое внимание ко всему, что он видел, и хорошо натренированная память всегда помогали Обручеву. Как часто известные и даже прославленные ученые, читая свой курс, приводят в пример все одни и те же, много раз использованные и в литературе и в преподавании случаи. А Обручев — верный ученик Мушкетова — продолжал метод Ивана Васильевича — подтверждать любое положение науки рассказом о том, что видел сам. И таких рассказов у него было множество.

В следующем году Обручев, кроме физической геологии для новичков, начал читать полевую геологию, предмет, уже читанный в Томске, но все же курс для России совершенно новый. Теперь Обручев его расширял и работал над ним от лекции к лекции. Об-этой методике геологических исследований Борис Александрович Федорович рассказывает: «Ясно и просто излагал Владимир Афанасьевич все то, с чем встретится геолог во время изучения любых районов от Арктики и тундры до высоких гор, как снарядить и организовать работы с упряжкой собак, с караваном верблюдов, с вьючными оленями и лошадьми, на лодке и в пеших маршах? Чем питаться, как фиксировать увиденное, на что и в каких случаях обращать внимание, как и что изучать, какие могут быть трудности при исследовании самых различных толщ горных пород, месторождений, дислокаций и форм рельефа? Что может подсказать решение самых разнообразных вопросов и проблем? Все это было изложено сжато и целеустремленно. Можно прямо сказать, что этот курс объединял в одну стройную систему все необходимые географу и геологу знания — от элементов поваренной книги до философии. геологии, до советов, как прийти к решению сложнейших научных вопросов.

...Такое пособие могло быть советчиком в самых трудных условиях, когда геолог предоставлен самому себе, лишен возможности посоветоваться с товарищем, а отвечает не только за итоги долгой и трудной работы, но и за жизнь людей своего отряда. Предотвратить тысячи ошибок, уберечь жизни, сделать труд изыскателя наиболее целеустремленным и продуктивным — вот задача этого пособия. И с ней Владимир Афанасьевич справился так, как мог сделать это только он, все испытавший лично в самых трудных путешествиях».

Курс был создан. Об издании его в те годы нечего было думать, но Обручев не сомневался, что придет время, и «Полевая геология» увидит свет. Вероятно, он еще и еще будет работать над ней, улучшать, уточнять... Но такая книга необходима молодым геологам, и страна, конечно, даст им все, что нужно для удачной работы. Ведь только теперь геология выходит на широкую дорогу с той узенькой тропки, по которой шла до сих пор.

Это не переставало радовать Владимира Афанасьевича, делало легким его труд, помогало не обращать внимания на тяжести быта.

Оправдались опасения Елизаветы Исаакиевны — было и холодно, и голодно, и очень небезопасно. Несколько раз Крым переходил из рук в руки, и каждый приход белых сопровождался расправами с населением.