Обрученные Венецией - [220]

– С Флоренцией?

– О, да! – наслаждаясь разочарованием гостя, торжествовал Адриано. – Опекуном Каролины до нашего брака была Матильда Гумаччо, которая…

– Сейчас находится здесь! – послышался грозный голос со стороны двери.

Леонардо и Адриано с изумлением обернулись. Матильда стояла в дверях кабинета, уперев руки в боки, словно грозный государь, намеревавшийся совершить казнь собственными руками над провинившимися подданными.

– Извольте полюбопытствовать, сенатор, почему в вашем палаццо все двери нараспашку? – спросила строго и раздраженно она. – Где прислуга? И что делает здесь этот отпрыск огнедышащего змия?

Адриано едва удержал пьяный смешок, вырывавшийся из его губ, которыми он тут же прикоснулся к полной руке тетушки.

– Прошу простить, синьора, но к вашему прибытию я не подготовился. Прислугу я распустил, управляющего уволил. И уволился сам…

Она пронзила его еще более разъяренным взглядом, когда он громко икнул и отшатнулся.

– Вы пьяны, сенатор? – возмутилась та.

– О да, моя великодушная синьора. Прошу простить мне это нахальство.

Матильда распознала в поведении Адриано признаки какой-то игры, но решила, что при Леонардо выяснять ничего не следует.

– А вам… – обратилась она к миланцу. – Чем обязана, герцог? Мои соболезнования по поводу внезапной кончины вашего отца, кстати.

И хотя последние слова были сказаны ею скорее с желанием быть учтивой, чем искренней, но все же Леонардо почтительно поклонился.

– Принимаю с благодарностью ваши соболезнования, синьора, – ответил он. – Мне стало известно о Каролине Диакометти…

– Фоскарини, – поправила его та. – Вам стало известно о Каролине Фоскарини.

Тот лишь с недоумением посмотрел на нее.

– Мы не посчитали необходимым извещать вас о ее спасении, – тут же объяснила Матильда, – поскольку Изольда всегда ненавидела Каролину. К чему герцогине да Верона беспокоиться событиями, столь не желанными ее сердцу?

Стало заметно, что Леонардо, почему-то схватившись за поручень клинка на своем поясе, едва сдерживал ярость.

– Складывается впечатление, что в этом палаццо все потешаются надо мной… – стиснув зубы, выдавил из себя он.

– Нет. Что вы, герцог! – возразила Матильда. – Мы лишь прямодушно говорим о действительных вещах, без притворства и ухмылок. К слову, опекуншей Каролины, и впрямь, стала я, если вам угодно.

– Но опекунство женщины над женщиной недействительно… – поморщившись, ответил Леонардо.

– Не все можно признать недействительным из того, что не признано мужским обществом. Хотя в Миланском герцогстве может быть, ваша светлость. В Генуе – мне неизвестно. Но в моей республике женщина имеет больше прав. Так или иначе, Адриано и Каролина уже повенчаны перед церковью. Расторгнуть брак можно лишь по существенным причинам, и не нам с вами решать такие вопросы. Настоятельно рекомендую вам покинуть эти места, герцог. А моей племяннице передайте приветствия от моего имени.

Понимая, что беседа на том и окончена, а его действия безрезультатны, Леонардо сухо откланялся и покинул владения Фоскарини.

– А теперь объясните мне, сенатор, где моя племянница? – строго спросила Матильда, когда эхо звонких шагов нежеланного гостя стихло. – По каким причинам я получаю вести от Витторио Армази о неизвестности ее пребывания?

Адриано какое-то время молчал. Затем он взял свой меч и, протянув тетушке, опустился перед ней на колени, с болью глядя на нее.

– Срубите мне голову! – со слезами на глазах произнес он.

– Что за странные мольбы, сенатор? – возмутилась Матильда, готовая отвесить ему весомую пощечину.

– Казнь вашей рукой я приму за честь, – его голос не был так пьян, как в начале встречи, и Матильда несколько растерялась. – Ибо нет мне прощения, синьора! Мне неизвестно, где Каролина, и виновен в этом только я.

– Я же вверила вам ее, Адриано! – возмущенно воскликнула Матильда, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на зятя с кулаками. – Как вы могли?

– Или пронзите мое сердце, оно невероятно болит в последние дни.

Она посмотрела в его хмельные глаза и увидела, что его слова не притворны. Его просьбы – это мольбы о том, чтобы избавиться от мучений, к которым его довело самоистязание.

– Похоже, что вы и так наказаны, синьор.

Матильда оглянулась вокруг себя и, схватив замеченный на столе графин с водой, окатила его голову.

– Пожалуй, это единственное, чем я могу вас покарать, Адриано. А теперь возьмите себя в руки и расскажите мне, что произошло!

Выслушав длинный и далеко не утешающий рассказ, Матильда опечаленно посмотрела на него и тихо промолвила:

– Налейте-ка мне этой дряни, которую вы пьете.

Фоскарини тут же повиновался ей.

– Адриано, – Матильда с невероятным спокойствием смотрела куда-то в сторону, словно искала решения проблемы в воздухе, – я вам сочувствую, Адриано.

Тот ошарашенно посмотрел на нее.

– Вы мне сочувствуете?

– Любовь в наши дни подвергается гонениям, поскольку мало кто испытывает в ней нужду. Она ведь не несет в себе славы, богатства, власти. Она непорочна в этом мире, а стало быть, и бесполезна, мой друг. Вы с Каролиной нашли свое счастье, но вам не позволили его удержать. Вам будет сложно сохранить свои чувства среди непомерности человеческой жестокости и амбиций.