Обрученные Венецией - [205]

– Простите, синьор, но, со всем уважением к вам, я не вижу здесь ничего забавного… – хотела было возразить его тихому смеху настоятельница, но осеклась, увидев, как ожесточилось и нахмурилось лицо Фоскарини.

– Позвольте напомнить, матушка, что я полюбопытствовал у вас тем, как вы допустили ее побег, – грозно промолвил он. – Будьте добры, объясните мне, как же так получилось, что синьора Фоскарини сбежала из монастыря едва ли не под вашим носом? И почему вы не препятствовали ее побегу?

Матушка Мария содрогнулась от голоса сенатора, сдерживавшего в себе порывы суровых восклицаний.

– Да простит меня Господь наш милосердный! – воскликнула она. – Простите и вы, сенатор. Но я уже спала в то время, когда она бежала. Я готова была броситься под копыта жеребца, только бы остановить ее. Но есть особа, которая могла быть свидетельницей побега вашей супруги. И она сейчас испытывает наказание за свой грех. Прошу, пройдемте со мной, сенатор.

Передав коня своим подданным, Адриано последовал за настоятельницей, прошедшей через весь монастырский двор и направившейся к полуразрушенному сараю, располагавшемуся в самом углу территории. Когда они вошли, перед сенатором предстала чрезвычайно неприятная картина: к деревянному столбу, посреди навоза и смерди, была привязана сестра с опухшим от слез лицом, лиловые отеки на котором скрывали следы от плети. Ее руки были изрезаны прутом, связывающим ее со столбом. Босые ноги несчастной утопали в луже грязи и испражнений домашнего скота. Очевидно, что монахиня изнемогала от жажды и голода. Адриано с ужасом в глазах посмотрел на матушку, смиренно опустившую свой взор, словно всем своим видом пытавшуюся показать, что иного пути в решении проблемы она не видела.

– Это сестра Елизавета, – произнесла с неким удовлетворением настоятельница, словно гордилась пытками, которым она подвергла инокиню. – К ней были приставлены ваша супруга и ее слуга. Она же и находилась с ними в дружбе. Она же и принимала вашего гонца в нашу обитель в ту роковую ночь.

Адриано подошел к сестре и с сочувствием посмотрел на нее.

– Что вы с ней сделали? – ошарашенно спросил он, оборачиваясь к настоятельнице.

– В наших стенах все виновные подвергаются наказанию, – ответила та. – Ее ждут розги…

– Этому не бывать! – процедил сквозь зубы сенатор. – А как же прощение, матушка Мария? Прощение и смирение, которым учит нас Библия?

– Прощение Господа можно получить лишь исправлением, – ответила та.

– Оставьте нас, – велел сенатор, и настоятельница удалилась.

Не раздумывая, Адриано освободил Елизавету и посмотрел ей в глаза.

– Ответьте, сестра, моя супруга действительно бежала с вашей помощью?

Едва глотая слезы от перенесенной боли и страха, она пролепетала:

– Простите меня, сенатор, но здесь она находилась в опасности.

– Ее кто-то посмел обидеть?

– Слава Богу, нет, сенатор. Ваша супруга – довольно сильная женщина, что помогло ей избежать пыток. Но могу заверить вас, что сама настоятельница пыталась причинить ей боль, подсыпав в ее постель битые стекла…

Адриано опешил.

– Вас покарали лишь за то, – с изумлением произнес он, – что вы не позволили истязать мою супруу?

– Да простит меня Бог, – заплакала несчастная, – что выношу на ваш суд действия матушки и сестер, но меня подвергают пыткам уж давно. А за то, что я помогла вашей супруге бежать отсюда…

Монахиня не договорила, а лишь залилась слезами. Несчастная сестра… Бедная Каролина… Мало того, что она столкнулась с предательством глупого мужа, ей пришлось еще и вынести без малого месяц невыносимой жизни в этом злосчастном месте.

– Куда она могла отправиться? – сдавленно спросил он.

– Я направила их на юго-запад по веронской дороге. Там появится возможность быстрее всего добраться к ближайшим поселениям. Однако прошло уже более суток. Они, должно быть, уже гораздо дальше. Простите и пощадите меня, сенатор.

Сестра склонила голову и тихо заплакала.

– Похоже на то, что мне вас не прощать, а благодарить надобно, – ответил он, словно завороженный, и помог Елизавете окончательно освободиться.

Он вышел из сарая и увидел стоящую рядом настоятельницу.

– Обработайте раны сестры и не издевайтесь более над бедной женщиной, – промолвил он, не глядя на матушку и, пройдя к своему жеребцу, оседлал его. – Я вернусь сюда с кардиналом, под попечительство которого попал ваш монастырь. И он будет решать, благочестивая матушка, как поступить с тем, что у вас здесь творится.

– Что вы хотите этим сказать, любезнейший?

Крик настоятельницы Адриано слышал уже за своими плечами, когда с облегчением на душе покинул врата монастырской обители.

Оказавшись на дороге, Адриано остановился, задумчиво глядя на заросшую тропу, ведущую к веронской дороге, обводящую монастырь в нескольких шагах от него и его спутников. Очевидно то, что Каролина, не знающая здешнюю местность, наверняка последовала советам монахини, и направилась по этой дороге на запад. И, вероятнее всего, ненависть к некогда любимому супругу торопила ее поскорее покинуть Венецианскую республику. Недовольно скривившись от этой мысли, Адриано дернул вожжи, желая поторопить нерешительность своего жеребца, и пустить его галопом в нужном направлении.