Обрученные с дьяволом - [10]

— Поставь печать, — напомнил мне начальник.

С удвоенным рвением я выполнил и это задание, с непривычки вымазав сиреневой мастикой аж три пальца.

— Предупреждаю, что ваши показания, Аверьян Евстигнеевич, мы также запротоколируем, — сурово проговорил Никодимыч.

Тот обреченно вздохнул. Я тоже обреченно вздохнул, положил перед собой чистый лист бумаги и мысленно сравнил себя с большой и неутомимой ручкой…

* * *

Пытка длилась не менее получаса. Давно мне не приходилось так долго практиковаться в чистописании. Самое обидное заключалось в том, что Волков змеей ускользал от коварных вопросов Никодимыча, бесконечно повторяя одно и то же: да, мол, задолжал деньги, мы ему нужны для охраны и безопасного получения дочери обратно из рук похитителей, а личности этих самых похитителей-кредиторов нас не должны волновать…

Мои большой, указательный и средний пальцы грозила вот-вот скрючить судорога. Я с отчаянием думал, что правой рукой не смогу удерживать ложку за обедом и придется кое-как управляться левой…

Шеф, измученный бесплодными попытками расколоть Волкова, угомонился только тогда, когда я пожаловался, что у нас кончается запас писчей бумаги. Если я и слукавил, то самую малость…

— Мы рискуем опоздать! — взмолился и Волков. — У нас едва хватит времени доехать до места, чтобы успеть туда к двум часам…

Я получил у него автографы под каждым листом показаний и солидный задаток в рублях, после чего Никодимыч выгнал клиента заводить машину, чтобы обеспечить нам несколько минут на подготовку к операции.

— Что у тебя было в школе по русскому языку? — недовольно поинтересовался Никодимыч, пробегая глазами плоды моего творения.

— Твердая четверка! — гордо крикнул я из своего кабинета, где забрался в сейф за личным "макаровым".

— Вообще-то слово "коридор" пишется с одним "эр".

— Если короткий, а если длинный — то с двумя, — быстро нашелся я, проверяя обоймы.

— Тогда твое имя следует писать с тремя "я", — усмехнулся Никодимыч. — Костя-я-я-а!

Намек на мой рост — далеко за сто восемьдесят — выглядел абсолютно некорректным, так как сам шеф имел сантиметра на три меньше, а "Никодимыч-ыч-ыч" звучало ничуть не лучше. Тем не менее, я не счел необходимым упражняться в риторике и, вернувшись в приемную, доложил о полной боевой готовности.

— Полной? — не поверил начальник, отправляя собственный пистолет к себе подмышку. — А "броники"?

У нас на вооружении состояла парочка неплохих бронежилетов импортного производства, но до сих пор мы успешно обходились без них.

— Баловство! — беззаботно отмахнулся я. — При нашей фактуре всякая шпана сразу разбежится!

— Шпана?! — Шеф, уже направлявшийся в прихожую за плащом, остановился. — Мне б твою уверенность…

— Прогулка! — широко улыбнулся я, фамильярно хлопнув шефа по плечу.

— Смотри, он дипломат забыл! — удивился Никодимыч.

Черный дипломат так и остался стоять возле кресла, в котором сидел Волков. Я поднял находку, положил на диван и нажал клавиши замка.

— Ба-а… — только и смог воспроизвести мой голосовой аппарат.

Деньги… Много… Очень много!

— А ты говоришь, баловство… — укорил меня за легкомысленность Никодимыч. — Такими суммами шпана не ворочает. Как хочешь, но жилеты нам не помешают.

Пока начальник доставал из кладовки амуницию, я сунул руку во внутренний кармашек кейса и выудил несколько листков с большими круглыми печатями. Это были учредительные документы индивидуально-частного предприятия "Астра"… Я пробежал текст глазами и вернул бумаги на место.

— Время! — напомнил шеф, протягивая мне жилет.

Мы приладили защитные средства под рубашки и торопливо покинули офис.

У подъезда стояла белая "пятерка". За рулем нетерпеливо ерзал клиент. Никодимыч, как и подобает уважающему себя руководителю нижнего и среднего пошиба, уселся на переднее сидение, предоставив мне сомнительное удовольствие скрючиваться в три погибели на заднем: вот оно неудобство длинных ног.

— Держите! — Шеф протянул дипломат Волкову.

— Бог мой! — взвизгнул тот. — Башка дырявая!

А кто спорит?..

Машинка легко и весело бежала по городским улицам, радуясь сухому асфальту. Пассажиры отнюдь не разделяли ее приподнятого настроения.

— Как будем действовать? — наконец нарушил молчание Волков, вероятно желая знать, правильно ли он поступил, что вложил в нас немалые деньги.

— По обстановке, — огрызнулся Никодимыч. — Не зная места…

— Десятый километр! — перебил его Аверьян Евстигнеевич. — Я же сказал!

— Ну и что? — скосил на него глаза шеф. — Можно подумать, что я облазил каждый кустик и каждую ямку до самого Верховодья! Вы бы хоть утром удосужились сами туда наведаться.

Волков чертыхнулся и угрюмо замолчал, делая вид, что полностью поглощен дорогой. Не спрашивая разрешения, Никодимыч закурил. На очередной ямке меня тряхнуло. Всполошившийся желудок сразу напомнил, что завтрак выдался скудным и пора бы наверстать упущенное.

— Говорят, табак натощак приводит к язве, — ввернул я, стараясь реже дышать.

— Она у меня уже лет десять, — невозмутимо произнес шеф, но приоткрыл окошко.

— У вас не найдется сухарика? — тронул я за плечо водителя. Волков отрицательно мотнул головой. — Дали б хоть "райское наслаждение" купить! — Я с тоской проводил взглядом коммерческую палатку — последнюю перед выездом на шоссе, по которому уже имел удовольствие проезжать сегодня утром вместе с Настей… Жену я вспомнил с удвоенной тоской, так как она всегда сильно переживает, когда я опаздываю на обед и еда остывает…