Обрученные - [82]

Мы все повинуемся. Моя рука нащупывает в кармане маленький контейнер с таблетками. Синяя, красная, зеленая. Жизнь, смерть, забвение всегда на кончиках моих пальцев.

— Теперь оставьте у себя красную таблетку и передайте ваши контейнеры гражданке Стандлер. — Он указывает на «мою» чиновницу, у которой в руках пластмассовый ящичек. — Вскоре после того, как мы закончим, вы получите новые контейнеры с новым набором таблеток.

Мы снова повинуемся. Я вместе с другими опускаю в ящик маленький металлический цилиндр, но не встречаюсь взглядом с чиновницей.

— Нам нужно, чтобы вы приняли ваши красные таблетки. Гражданка Стандлер и я убедимся, что вы все это сделаете. Здесь не о чем беспокоиться.

Похоже, что офицеров становится больше. Они идут вдоль улицы и приказывают всем, кто находится в своих домах, оставаться на местах. Нас, примерно человек двенадцать, стоящих рядом с остановкой аэропоезда, они изолируют. Мы — это та горстка людей, которые знают, что произошло сегодня в Кленовом городке и происходит по всей стране. Могу допустить, что подобные сцены в других местах проходили более гладко, чем у нас. Вряд ли у кого-нибудь из мальчиков со статусом «Отклонение» есть родители или родственники, стоящие достаточно высоко на служебной лестнице, чтобы знать, что происходит на самом деле. Но даже Патрик Макхэм не смог спасти своего сына.

Во всем виновата я. Я не пыталась играть роль бога или ангела, я играла роль чиновника. Позволила себе думать, что знаю, что лучше и что хуже, и соответственно изменила чужую жизнь. Не имеет значения, что решение было подсказано мне объективными данными. Решение принимала я. А поцелуй...

Не могу позволить себе думать о поцелуе.

Смотрю на красную таблетку, такую маленькую на моей ладони. Даже если она означает смерть, мне кажется, сейчас я ее приветствую.

Но подожди. Я обещала Каю. Я показала на небо и обещала ему. А теперь, минутой позже, готова сдаться?

Стараясь быть осторожной, я бросаю таблетку на землю. Еще секунду я вижу ее в траве, маленькую красную точку, и вспоминаю слова Кая о том, что красный цвет — цвет рождения и обновления. «К новым начинаниям», — говорю я себе, чуть-чуть передвигаю ногу и давлю таблетку. Теперь она лежит капелькой крови рядом с моей ногой. Это напоминает мне вечер, когда я увидела лицо Кая в переполненном зале игрового центра и в тот же момент раздавила потерянный кем-то контейнер с таблетками.

Но сегодня я напрасно ищу лицо Кая, мне его не найти.

Еще никто не выполнил приказа. Хотя чиновник — самого высшего ранга, который мы когда-либо видели, и он приказал нам сделать это, нас останавливают многочисленные слухи о красных таблетках, которые ходят годами.

— Хочет ли кто-нибудь быть первым?

— Я хочу, — говорит моя мама, выступая вперед.

— Нет! — кричу я, но отец взглядом останавливает меня. Я знаю, что он хочет сказать мне. «Она делает это для нас, для тебя». И, по-видимому, он знает, что это не опасно.

— Я тоже готов, — заявляет он и встает рядом с мамой. Вместе, на наших глазах они глотают свои таблетки. Чиновник обследует рты моих родителей и коротко кивает.

— Они растворяются за секунды, — объясняет он всем. — Слишком быстро, чтобы выплюнуть их, но это и не нужно. Они не причинят вам вреда. Все, что они сделают, — просветлят ваше сознание.

«Все, что они сделают, — просветлят ваше сознание». Ну, конечно. Теперь я понимаю, для чего они заставляют нас принимать таблетки. Чтобы мы забыли, что случилось с Каем. Забыли, что враг выигрывает войну в Отдаленных провинциях и что есть деревни, где никого не осталось в живых. И я понимаю, почему нас не заставляли принимать красные таблетки, когда случилось несчастье с родным сыном Макхэмов. Потому что мы не должны забывать, как опасны могут быть «Аномалии». И как беззащитны были бы мы, если бы Общество не изолировало их вовремя.

Интересно, они тогда нарочно выпустили человека со статусом «Аномалия»? Чтобы напомнить нам о своей власти?

Что они скажут после о том, что случилось с Каем? Какую сказку преподнесут нам вместо правды? И что будет дальше? Заставят принимать зеленые таблетки, чтобы успокоиться после полного забвения?

Я больше не хочу быть спокойной. И не хочу забывать.

Чем сильнее моя боль, тем лучше должна я помнить всю его историю, потому что это история его боли.

Мама оборачивается взглянуть на меня, и я боюсь, что увижу ее пустые глаза, отсутствие в них всякого выражения. Но она выглядит нормально, так же, как и отец.

Вскоре все выстраиваются в один ряд с красными таблетками на ладонях, готовые принять их и возвратиться к обычной жизни. Что мне делать, когда они обнаружат, что я избавилась от своей таблетки? Я смотрю вниз, на траву под моими ногами, думая увидеть хоть крошечный красный кусочек. Вместо этого я не вижу вообще ничего. Ни одного красного пятнышка на траве. Наверное, я уничтожила ее полностью.

У Брэма вид испуганный, но и взволнованный. Ему по возрасту еще не полагается носить при себе красные таблетки, поэтому отец дает ему запасную из своего контейнера.

Чиновница начинает проверять людей. Она двигается все ближе и ближе ко мне, но я не могу оторвать взгляд от Брэма и потом от Эми, когда она принимает таблетку. На секунду я вспоминаю свой сон, и меня охватывает ужас при виде ее. Но ничего не происходит. Ничего, что я смогла бы разглядеть.