Обрученные - [40]

Но во сне я снова сортирую для чиновников. Появляется экран с изображением Эми, и я собираюсь направить ее в резервуар подбора пар. И застываю. Руки останавливаются. Мозг отказывается работать.

— Есть проблемы? — спрашивает седовласый чиновник.

— Я не знаю, куда ее направить, — отвечаю я.

Он смотрит на экран с лицом Эми и улыбается.

— А-а. Здесь нет проблемы. Вы дали ей свой медальон, не так ли?

— Да.

— Она принесет в нем на Банкет свои таблетки, как это сделали вы. Просто скажите ей, чтобы она приняла красную таблетку, и все будет в порядке.

Внезапно я оказываюсь на Банкете. Пробираюсь сквозь толпу девочек в платьях, мальчиков в костюмах и родителей в будничной одежде. Поворачиваю их, отстраняю, толкаю — делаю все для того, чтобы заглянуть в их лица, потому что все здесь одеты в желтое, и лица расплываются, как в тумане. Не могу сортировать. Я ничего не вижу.

Разворачиваю еще одну девочку.

Не Эми.

Пытаясь догнать девочку с грациозной походкой, нечаянно выбиваю поднос с тортом из рук официанта. Поднос падает на пол, торт разваливается на куски, как земля отваливается от корней растения.

Не Эми.

Толпа редеет, девочка в желтом платье стоит одна перед пустым экраном. Эми.

Она чуть не плачет.

— Все в порядке! — кричу я ей, с трудом прокладывая путь через множество людей. — Прими таблетку, и все будет хорошо!

Глаза Эми расширяются. Она вынимает мой медальон. Достает зеленую таблетку и быстро кладет ее в рот.

— Не эту! — кричу я, но слишком поздно. Она берет синюю таблетку и тоже кладет в рот.

— Красную! — ору я, расталкивая последнюю группу людей, чтобы пробиться к ней.

— У меня нет красной, — говорит она, повернувшись в мою сторону. Теперь она стоит спиной к экрану и показывает мне открытый пустой медальон. Ее глаза печальны. — У меня нет красной таблетки.

— Возьми мою, — говорю я, стремясь помочь ей во что бы то ни стало. Я не буду сидеть пассивно. Достаю свой контейнер, отвинчиваю крышку и кладу красную таблетку в ее руку.

— О, спасибо, Кассия, — говорит она. Подносит ко рту. Я вижу, как она глотает.

Все в комнате застывают на месте. Все смотрят на нас, на Эми. Как подействует на нее красная таблетка? Никто этого не знает, кроме меня. Я улыбаюсь. Я знаю: таблетка спасет ее.

За спиной Эми освещается экран, на нем лицо ее пары. И он видит, как Эми умирает. Ее тело падает с тяжелым стуком, по контрасту с легким трепетом закрывающихся глаз, с трепетом ее платья, которое ложится складками вокруг нее и трепетом ее рук, которые остаются раскрытыми, как крылья маленькой птицы.

Просыпаюсь в холодном поту, проходит не меньше минуты, прежде чем я успокаиваюсь. Несмотря на то что чиновники смеются над представлением о том, что красная таблетка — это таблетка смерти, такие слухи все равно ходят. Должно быть, поэтому мне и приснился такой страшный сон о том, что она убила Эми.

Но, к счастью, далеко не каждый сон сбывается.

Ночные датчики прилипли к моей коже. Какая жалость, что именно сегодня была моя очередь надеть их. Но ведь этот кошмар я видела в первый раз; чиновники не смогут обвинить меня в навязчивой идее. Кроме того, я не думаю, что они смогут в точности сказать, что я видела во сне. У девочек моего возраста случаются ночные кошмары, это вполне обычно. Никто не обратит внимания, когда эта информация загрузится в мой файл

Но седовласый чиновник сказал, что они будут следить за мной.

Я вглядываюсь в ночной мрак с болью в груди, от которой мне трудно дышать. Но думать не трудно.

Со дня дедушкиного Прощального банкета в прошлом месяце я мечусь между двумя противоречивыми чувствами: сожалением о том, что он дал мне тот листок со стихами, и радостью, что он это сделал. Потому что теперь я знаю, какими словами выразить то, что происходит в моей душе, — угасание света.

Если бы не было нужных слов, смогла бы я почувствовать это?

Я достаю микрокарту, которую та чиновница дала мне на зеленой лужайке, и на цыпочках крадусь к порту. Мне надо увидеть лицо Ксандера, убедиться, что все в порядке. И вдруг я вижу маму, которая с кем-то разговаривает. Так поздно ночью? С кем?

Из холла меня видит отец, который сидит на диване и ждет, когда мама закончит разговор. Жестом он просит меня подойти и сесть рядом. Когда я подхожу, он видит микрокарту в моих руках и, улыбаясь, поддразнивает меня, как сделал бы любой отец:

— Тебе недостаточно видеть Ксандера каждый день в школе? Хочешь взглянуть на него еще раз перед тем, как лечь спать? — Он обнимает меня. — Я тебя понимаю. Мне тоже постоянно хотелось видеть твою маму. Тогда нам разрешали сразу же распечатать фотографию с порта, а не ждать до первого свидания.

— Как твои родители отнеслись к тому, что мама была из сельскохозяйственных районов?

Отец помолчал.

— Видишь ли, если говорить честно, они были этим немного озабочены. Им раньше не приходило в голову, что я буду обручен с кем-то, кто живет не в Сити. Но вскоре они решили, что рады этому. — Он улыбнулся той улыбкой, которая всегда появлялась на его лице, когда он вспоминал о том, как влюбился. — Им достаточно было один раз увидеть ее, чтобы изменить свое отношение. Видела бы ты тогда свою маму.