Обрученные - [26]

— На прошлой неделе умер мой дедушка.

— Это случилось неожиданно?

— Нет, — отвечаю я, но в некотором смысле это было так. Неожиданным было то, что дед сказал перед смертью. Но что он должен умереть, я знала. Он умер в восьмидесятый день своего рождения.

— Да, верно, — говорит Кай задумчиво, будто самому себе. — Люди здесь умирают в восьмидесятый день рождения.

— Да. А там, откуда ты приехал, разве не так? — Странно, что эти слова сорвались у меня с языка. Ведь только пару секунд назад он напомнил мне, что не надо спрашивать о его прошлом. Однако на этот раз он отвечает.

— До восьмидесяти там... труднее дожить, — говорит он.

Надеюсь, что изумление не отражается на моем лице. Значит, в разных местах люди умирают в разном возрасте?

Ветки хрустят под ногами участников восхождения. Инструктор появляется из кустов и фиксирует их имена по мере того, как они выбираются из леса на открытое пространство.

Я делаю движение, чтобы встать, и могу поклясться, что слышу, как медальон в моем кармане стукнулся о контейнер с таблетками. Кай оборачивается и смотрит на меня. Я стою не дыша. Мог ли он догадаться, что за слова пронеслись в моей голове, слова, которые я должна запомнить навсегда? Потому что я знаю, что больше не разверну тот листок бумаги. Я должна избавиться от него. Моя кожа жадно пьет свет и тепло солнечных лучей, но голова ясна, и я вдруг понимаю: этот звонкий щелчок я уже слышала раньше, там, в лесной чаще. И кто-то услышал его тоже.

И заметил меня.

Кай переводит дыхание, придвигается ближе.

— Я видел тебя, — говорит он голосом мягким и глубоким, как отдаленное журчание воды. Говорит так, чтобы никто не мог его услышать, кроме меня. — Там, в лесу.

После этих слов, впервые, он дотрагивается до меня. Его рука, быстрая и горячая, на моем плече. На одно мгновение.

— Ты должна быть осторожнее. Подобные вещи...

— Я знаю. — Мне хочется дотронуться до него. Тоже положить руку на его плечо. Но я не делаю этого. — Я это уничтожу.

Его лицо спокойно, но в голосе тревога:

— Ты сможешь сделать это так, чтобы никто не заметил?

— Думаю, что да.

— Я мог бы помочь тебе.

Произнося эти слова, он как бы случайно смотрит поверх моей головы на инструктора, и я осознаю то, чего не замечала до сих пор, потому что он умело скрывал это: Кай всегда поступает так, будто кто-то за ним наблюдает. И, несомненно, ведет ответное наблюдение.

— Как ты смог опередить меня на пути к вершине, — внезапно спрашиваю я, — если ты видел меня в лесу?

Кажется, мой вопрос удивляет Кая.

— Я бежал.

— Я тоже бежала, — говорю я.

— Должно быть, я бежал быстрее, — предполагает он, слегка поддразнивая меня, и тень улыбки пробегает по его лицу. Но он снова становится серьезным и повторяет настойчиво: — Так ты хочешь, чтобы я помог тебе?

— Нет, не надо. Я сама. — Только затем, чтобы он не счел меня идиоткой, которая рискует ради риска, я говорю больше, чем собиралась: — Дедушка дал мне это. Мне не стоило хранить это у себя так долго. Но... слова так хороши.

— Можешь запомнить их?

— Сейчас помню. — В конце концов, у меня сознание сортировщика. — Но знаю, что не смогу помнить их всегда.

— А хотела бы помнить их всегда?

Наверное, он считает меня дурочкой.

— Они так красивы, — повторяю я с запинкой.

Появляется инструктор. Большинство участников уже вышли из леса. Часть их подходит к Каю, часть — ко мне, и мы расходимся по вершине малого холма.

Все смотрят вниз, но видят разное. Кай и его группа, переговариваясь о чем-то, любуются куполом Сити-Холла. Инструктор смотрит на Большой холм. Та группа, которая идет со мной, старается разглядеть сверху столовую питомника и болтает о ланче, о возвращении в школу и о том, не опоздает ли поезд. Кто-то смеется, потому что аэропоезда всегда приходят вовремя.

Мне вдруг приходит в голову строка из другого стихотворения:

Здесь, на печальной высоте...

Не открывая глаз, я поворачиваю голову к солнцу и вижу сквозь сомкнутые веки красный свет. Солнце сильнее меня. Красное пламя прорывается сквозь тьму.

В моем мозгу, как недавно жуки в лесу, жужжат вопросы. «Что случилось с тобой в Отдаленных провинциях? За какие нарушения твоего отца ты получил статус "Отклонение от нормы"? Думаешь, я сумасшедшая, что непременно хочу сохранить стихи? Почему мне хочется снова и снова слышать твой голос?»

Ты ли должен был стать моей парой?

Позже я поняла, что тогда мне в голову не пришел самый важный вопрос: «Будешь ли ты хранить мою тайну?»

ГЛАВА 10

По некоторым признакам мне ясно, что в нашей округе что-то произошло. Люди молча стоят на остановке поезда; на их лицах отсутствующее выражение. Встречаясь с нами на перроне, они не отвечают на наши обычные приветствия. Маленький белый аэромобиль, на котором обычно передвигаются официальные лица, стоит на нашей улице около дома с голубыми ставнями. Около моего дома.

Сбегая с металлических ступеней платформы аэропоезда, я невольно ищу глазами новые признаки беспорядка. Тротуары не говорят мне ничего. Они чисты и белы, как всегда. Соседние, плотно закрытые дома говорят чуть больше: разыграется буря, и ее переждут за запертыми дверями.

За чистыми белыми занавесками наших окон я вижу движущихся людей. Взбегаю по ступеням крыльца и останавливаюсь в нерешительности перед дверью. Должна ли я постучать?