Обрученные - [22]

— Я его вообще еще не видел, — раздается позади меня голос Кая Макхэма.

Кай. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Наши взгляды встречаются в первый раз с того вечера, когда я наступила на таблетки. Я его вообще с тех пор не видела. То есть не видела лично. Но всю неделю его лицо возникало в моем сознании таким, каким оно появилось тогда на экране, удивив меня своей ясностью. А потом вдруг исчезло, и я осталась в полном смятении. Не понимаю почему, думала о нем всю неделю и не могла просто двигаться дальше.

Может быть, на меня так повлияли последние слова дедушки. О том, что сомневаться — это нормально. Правда, я думаю, он не имел в виду Кая. Мне кажется, он имел в виду нечто большее. Поэзию, например.

— Тогда решено, — говорит Сара. — Пойдем и посмотрим его все вместе.

— Как ты мог пропустить такой фильм? — задает законный вопрос Пайпер, потому что мы смотрим все новые фильмы. Этот шел уже несколько месяцев, и у Кая была масса возможностей посмотреть его. — Разве ты не пошел тогда на него вместе с нами?

— Нет, — отвечает Кай. — Наверно, я тогда допоздна работал.

Он говорит тихо и спокойно, но в его голосе сейчас, да и всегда звучит какая-то более глубокая и значительная нота. И тембр его голоса отличается от большинства голосов, которые я слышу. Потом об этом голосе забываешь до тех пор, пока не услышишь его снова. О да. В этом голосе музыка.

Все замолкают, как это бывает всегда, когда Кай упоминает о своей работе. Мы просто не знаем, что ему сказать, когда он говорит о ней. Я знаю, что он, вероятно, не был удивлен, когда его послали на работу в центр распределения питания. Он всегда знал о своем статусе «Отклонение от нормы». Он хранит свои секреты гораздо дольше, чем я свои.

Но Общество желает, чтобы он хранил свою тайну. Не знаю, что бы они сделали, если бы узнали о моей.

Кай снова переводит взгляд с Пайпер на меня, и я вдруг понимаю, что ошибалась относительно цвета его глаз. Я думала, они карие, а теперь вижу, что темно-синие, похожие цветом на его одежду. Синий — самый распространенный цвет глаз в нашей Провинции Ориа, но его глаза чем-то отличаются от других, и я еще не знаю, чем именно. Более глубокие? Я думаю: что он видит, когда вот так смотрит на меня? Если он кажется мне таким глубоким, не кажусь ли я ему поверхностной, пустой и понятной?

«Хотелось бы мне иметь микрокарту Кая, — думаю я. — Может быть, вместо микрокарты Ксандера, о котором я и так все знаю, попросить другую?» Эта мысль вызывает у меня улыбку.

Кай все еще смотрит на меня. Может быть, он хочет спросить, о чем я думаю? Но он, конечно, не спрашивает. Задавать вопросы — не его метод. Он человек из Отдаленных провинций со статусом «Отклонение от нормы», и все же ему удалось прижиться среди нас. Его метод — наблюдать.

И я перенимаю его тактику. Не задаю вопросов и храню свои тайны.

Мы занимаем места в кинозале. С краю садится Пайпер, рядом с ней Сара, потом Эми, Ксандер, я и последним — Кай. Большой экран развернут, но свет еще не совсем погас, и у нас есть несколько минут, чтобы поговорить.

— Ты в порядке? — шепчет мне на ухо Ксандер. — Это не из-за таблеток ведь, правда? Это из-за твоего дедушки?

Как хорошо он меня знает.

— Да, — признаюсь я.

Он берет мою руку и сжимает ее. Удивительно, что наши детские жесты, которые исчезли по мере того, как мы взрослели, хотя оставались друзьями, теперь возвращаются. Пожатие его руки означает дружбу, привычную в течение долгих лет, но и что-то большее. Оно означает то, что мы — пара.

Ксандер ждет, не скажу ли я что-нибудь еще, но я молчу. «Я не могу сказать Ксандеру о Кае, — думаю я, — потому что Кай сидит рядом со мной с другой стороны. И не могу сказать о листке бумаги в моем медальоне, потому что здесь слишком много народа». Таковы причины, по которым я не доверяю Ксандеру мои тайны, как я это делала всегда.

Но эти причины не так убедительны, как мне бы хотелось.

Эми что-то говорит Ксандеру, и он поворачивается к ней, чтобы ответить. На момент я задумываюсь, глядя прямо перед собой: как странно, что у меня появились секреты от Ксандера именно тогда, когда мы стали парой.

— В первый раз за много недель я провожу субботний вечер со всеми вами, — говорит Кай. Я бросаю на него взгляд, как раз когда свет начинает меркнуть, смягчая его черты и странным образом сокращая расстояние между нами. В его следующих словах — следы печали, только следы, но все-таки это больше, чем я когда-либо от него слышала. — Все часы досуга мне приходится работать. Рад, что вы все, по-видимому, этого не замечаете.

— Не расстраивайся, — утешаю я его. — Ведь мы — твои друзья.

Но, произнеся эти слова, я начинаю сомневаться в их правдивости. Ведь я не знаю его так же хорошо, как других.

— Друзья. — Кай произносит это слово мягко. Может быть, думает о друзьях, которые были у него в Отдаленных провинциях?

Зал погружается в темноту. Но я, и не глядя, знаю, что Кай отвернулся от меня. И что Ксандер смотрит на меня. А я смотрю в темноту, прямо перед собой.

Мне всегда нравились эти несколько секунд перед началом фильма, когда совсем темно и я в ожидании. Мне немного страшно: вдруг экран осветится, и я окажусь в зале совсем одна. Или свет не зажжется вовсе, и темнота будет длиться. Я чувствую неопределенность, и не знаю почему, но она мне нравится.