— Я недостаточно хорошо одета, — в отчаянии шептала она Томасу, разглядывая женщин в воскресных нарядах.
— Ты выглядишь так, что тебя саму хочется съесть.
— У меня нет ни декора, ни иллюминации. Я не могу ни с кем здесь конкурировать. — Вся на нервах, Зара не знала, что ей хочется больше, плакать или смеяться.
— У тебя есть антикварные тарелки. — Томас помахал одной из них перед носом Зары, а потом выложил на бесценный фарфор экспериментальный фиалковый пирог с декадентским узором из глазури. — И тебе не нужно ни с кем конкурировать.
Когда он помог ей разложить на прилавке бисквиты, кексы, нарезанные на куски торты и пироги, Зара поняла, что не может позволить ему уйти. Она вцепилась в рукав его пальто, надеясь, что не очень сильно грешит, играя на его рыцарских наклонностях.
— Пожалуйста, не оставляй меня здесь одну!
— Зара, я не могу остаться…
— Конечно, можешь! Ты не обязан называть кому-то свое имя, а так тебя не узнать. В этой шерстяной шапке и темных очках ты выглядишь как турист. Не оставляй меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Зара слишком поздно поняла, что вложила в слова столько страсти и отчаяния, что ее просьба обрела совсем другое значение.
Томас посмотрел на нее, потом резко выдохнул.
— Десять минут, чтобы помочь тебе освоиться. Дальше ты сама по себе.
Через десять минут стало ясно, что пробиться через окружившую прилавок толпу Томас не сможет. Еще через полчаса на тарелках почти ничего не осталось.
— Я принесу остальное из машины! — крикнула Зара Томасу, который обслуживал покупателя, и убежала, не дав ему возможности поспорить.
На обратном пути она не отказала себе в удовольствии немного понаблюдать за Томасом со стороны. Он был в ударе — улыбался одним покупателям, разговаривал с другими, сконцентрировал все внимание на себе и держал его с непринужденным очарованием прирожденного шоумена. Благодаря Томасу их прилавок стал одним из самых популярных на ярмарке. Выпечка исчезала с тарелок, сыпались комплименты.
— Все это испекла Зара. — Томас жестом подозвал ее к себе. — Похлопайте пекарю!
Зара выгрузила на стол содержимое двух последних коробок.
— Теперь я уже могу уехать? — спросил Томас, когда у них выдался момент тишины.
— Нет. Ты — мой потребительский магнит.
— Я твое что?
— Ты слышал. — Зара хихикнула, но взяла себя в руки, наткнувшись на его взгляд. — Людей привлекает не твоя известность или богатство, о которых они не знают. Им интересен ты сам. Ты высокий, красивый, у тебя сексуальный акцент и добрая улыбка, и ты относишься ко всем так… — Она помахала руками, не зная, каким словом это можно описать. — Ты очарователь!
Томас откусил кусок пирога, чтобы не отвечать. Он понимал, что не может заставить себя уйти от солнечной улыбки Зары и забытого удовольствия общаться с людьми.
Их товар закончился задолго до закрытия ярмарки, но они задержались, чтобы погулять между прилавками. Томасу нравилось наблюдать, как Зара рассматривает шерстяные шарфы или пробует ароматный фермерский сыр. Она сама была магнитом — ее жизненная энергия передавалась на расстоянии, пьянила, кружила голову.
Томас почти расстроился, когда пришла пора уезжать. Зара помогла упаковать вещи в джип, прыгнула на пассажирское сиденье и повернулась к нему, сияя от радости.
— Это было потрясающе!
Томас улыбался, слушая, как Зара взахлеб пересказывает впечатления сегодняшнего рыночного дня. Успех был ей к лицу.
— А в тебя все просто влюбились!
— Ничего подобного.
— Это правда! Особенно та рыжая, которая подходила пробовать выпечку снова и снова, чтобы поболтать с тобой.
Томас усмехнулся. Он не ожидал, что Зара заметит уловки его новой поклонницы. Несмотря на назойливость этой дамы, Томас получил от ярмарки больше удовольствия, чем мог предполагать. Там не имело никакого значения, кто он такой и сколько всего он забыл. Стоя за прилавком рядом с Зарой, он смеялся, разговаривал с незнакомцами о пустяках и чувствовал себя свободным.
— Спасибо тебе огромное, — повторила Зара.
Он улыбнулся, довольный тем, что она счастлива. Даже ее бесконечная болтовня не раздражала, а успокаивала Томаса.
— У тебя такой красивый дом, — сказала Зара, когда джип свернул к особняку. — На твоем месте я бы сдавала его в аренду для свадеб. Кухня достаточно велика и прекрасно оборудована, я могла бы делать сладкие столы. Что может быть лучше, чем жениться в таких условиях?
Улыбка все еще играла на губах Томаса, но сердце холодело с каждой секундой. Зара обладала хорошим деловым чутьем, и как бизнесмен он готов был признать ее идею перспективной. Причины, по которым он не мог с ней согласиться, носили субъективный характер. Томас не хотел, чтобы Зара целыми днями готовила на его кухне для посторонних людей. Если она и будет что-то там печь, то только для него одного. Ему не нравилась мысль делить свой дом — или свою женщину — с кем-то еще.
Впрочем, размышлять об этом можно было только теоретически. Когда на ярмарке Зара попросила его остаться с ней, Томас не сумел ей отказать. Но поселить ее под своей крышей надолго, предложить постоянную работу в поместье? Исключено.
Томас с горечью в сердце сознавал, что сейчас ничем не лучше пресловутой собаки на сене. Он не мог обладать Зарой сам и не желал, чтобы ею обладал кто-то другой. Жадность такого рода не делала ему чести. Томас не имел права ревновать или мечтать о чем-то большем, чем несколько дней, которые они уже провели вместе. Он знал, что ему лучше избегать привязанностей.
