— Да, — сказал коннетабль, — если такое разрешение даст Эвелина, я препятствовать не стану.
— Дядюшка, — сказал Дамиан с некоторой суровостью, — вы не знаете, какие чувства обращаете в шутку.
— Я ни к чему никого не принуждаю, — сказал коннетабль. — Если ты придешь в церковь и не пожелаешь, чтобы церемония состоялась, так оно и будет. Церемония не может состояться без согласия жениха.
— Я не понимаю вас, дядюшка, — сказал Дамиан. — Ведь свое согласие вы уже дали.
— Да, Дамиан, — ответил тот. — Я согласился… отказаться от своих прав в твою пользу. И если Эвелина Беренжер вступит сегодня в брак, то женихом будешь ты. Церковь разрешила это, король одобрил, невеста не говорит «нет», остается лишь спросить, дает ли свое согласие жених.
Каков был на это ответ, вообразить нетрудно; нет также надобности подробно описывать пышную брачную церемонию, которую Генрих, заглаживая свою недавнюю незаслуженную суровость, почтил своим присутствием. Вскоре после этого сочетались браком Амелот и Роза. Старому Флэммоку предварительно дали дворянство и герб, чтобы благородная норманнская кровь могла без урона для себя сочетаться с той, менее благородной, которая окрашивала розовые щеки прекрасной фламандки и голубела в жилках на ее прелестной шее и груди.
В отношении коннетабля к племяннику и его молодой жене никто не увидел бы и следа сожалений о великодушной жертве, которую принес он ради их молодого счастья. Но вскоре после этого он принял командование войском, которому предстояло вторгнуться в Ирландию; и имя его значится первым в списке норманнских рыцарей, присоединивших этот прекрасный остров к владениям английской короны.
Эвелина, получив обратно свой величавый замок и свои земли, озаботилась судьбою своего духовника, а также старых воинов и слуг; предав забвению их провинности, она помнила лишь их верную службу. Духовнику Эвелины вернули его сытую жизнь в замке, более отвечающую его привычкам, нежели скудные монастырские трапезы. Даже Джиллиан получила средства к существованию, ибо покарать ее значило бы обидеть верного Рауля. В течение оставшейся им жизни супруги эти ссорились, живя в довольстве, так же как ссорились, когда терпели нужду; ибо драчливые псы дерутся из-за роскошного угощения столь же яростно, как из-за обглоданной кости. Рауль умер первым, и Джиллиан, лишившись оселка, на котором она оттачивала свое остроумие, убедилась, что утратила не только свежесть молодости, но и острый язык. Она сделалась набожной и целыми часами восхваляла своего покойного мужа.
Насколько мне известно, единственное, что омрачило однажды жизнь леди Эвелины, было посещение ее саксонской родственницы; обставленное весьма торжественно, оно, к несчастью, пришлось как раз на время, которое выбрала для такого же визита аббатиса. Разлад между этими двумя почтенными особами был двоякого свойства; во-первых, одна из них была норманнкой, а другая саксонкой; во-вторых, они расходились во мнениях относительно сроков празднования Пасхи. Впрочем, и это было всего лишь легким облачком, пронесшимся по ясному небу, каким стала жизнь Эвелины, ибо ее брак с Дамианом, на который, казалось, не было никакой надежды, окончил все испытания и все горести ОБРУЧЕННОЙ.
